Боевой состав ВВС Красной Армии в советско-финляндской войне: Пересмотр организационной структуры и первые проблемы

Часть вторая. Пересмотр организационной структуры и первые проблемы

Не секрет, что начавшаяся война протекала совсем не по тому сценарию, на который рассчитывали в Москве и Ленинграде. К концу первой декады декабря стало понятно, что планы по быстрому взлому финской обороны потерпели фиаско, а Ленинградский военный округ самостоятельно с возложенной на него задачей не справляется. В ночь с 8 на 9 декабря Главный Военный Совет РККА издал директиву №001, согласно которой фронтовое управление ликвидировалось, а руководство 7-й, 8-й, 9-й и 14-й армиями, Балтийским и Северным флотами брала на себя Ставка Главного Командования Красной Армии в составе Главнокомандующего Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова, Наркома Военно-Морского Флота флагмана 2-го ранга Н.К. Кузнецова, Начальника Генерального Штаба РККА командарма 1-го ранга Б.М. Шапошникова и Члена Главного Военного Совета И.В. Сталина. Той же директивой Мерецков назначался командующим 7-й армией, а бывший командующий 7-й армии командарм 2 ранга Яковлев назначался заместителем Мерецкова по управлению войсками ЛВО. Иными словами, Яковлев фактически замещал Мерецкова на посту командующего войсками ЛВО, пока Мерецков руководил действиями 7-й армии. В силу настоящие распоряжения вступали в 18 часов 9 декабря.

Новоиспеченная Ставка немедленно развила бурную деятельность, напрямую затронувшую состав и организацию ВВС действующей армии. Еще 8 декабря приказом по ВВС ЛВО на основании указаний Народного Комиссариата обороны началось формирование полноценных ВВС армий, со своими штабами, тылами и т.д. и т.п. для руководства которыми назначались соответствующие командующие. Начальником ВВС 8-й армии остался Герой Советского Союза комбриг И.И. Копец, его заместителем – майор Холзаков, командующим ВВС 9-й армии был назначен Герой Советского Союза комдив П.В. Рычагов, в свои неполные 30 лет успевший повоевать в Испании, Китае и на Хасане, причем в последнем случае в должности командующего ВВС Дальневосточного фронта. Бывший начальник авиагруппы 9-й армии полковник Мельников стал заместителем Рычагова. Командир Мурманской авиабригады комбриг Красовский становился заместителем командующего ВВС 14-й армии, а его начальником был назначен Начальник отдела бомбардировочной авиации лётно-технической инспекции Управления ВВС Герой Советского Союза полковник Т.Т. Хрюкин. Хотя формально Хрюкин был ниже по званию, его опыт был несравнимо большим, нежели у Красовского и включал, в том числе, участие в боевых действиях в Испании и Китае. Таким образом, из командиров авиагрупп армий после формирования ВВС армий свой пост сохранил только Иван Иванович Копец.

Командующий ВВС 9-й армии Павел Васильевич Рычагов (1911-1941) и командующий ВВС 14-й армии Тимофей Тимофеевич Хрюкин (1910-1953)

Ликвидация фронтового управления соответственно вызвала и ликвидацию управления ВВС фронта. ВВС армий стали напрямую подчиняться Начальнику ВВС Красной Армии комкору Я.В. Смушкевичу, оставаясь при этом в полном распоряжении командующих армиями. Что касается Управления ВВС фронта, то оно фактически поглотило управление ВВС 7-й армии с одновременной передачей последней всех авиачастей действующей армии, ранее входивших в состав фронтовой авиации, за исключением тех, которые по различным причинам для участия в боевых действиях не планировались. Таким образом, Е.С. Птухин становился командующим ВВС 7-й армии. При этом старое Управление ВВС 7-й армии никуда не делось и осталось в Ропше «в распоряжении командующего ВВС 7 армии», находясь «без определенных функций». Сложилась довольно нелепая ситуация, когда у ВВС 7-й армии оказалось сразу два штаба (хорошо, что они хотя бы не были независимы друг от друга) – один в Ленинграде и второй при «старом» Управлении 7-й армии в Ропше. Такое положение сохранялось более месяца.

Управления ВВС 8-й и 14-й армий разворачивались на основе Управления 14-й и Мурманской авиабригад соответственно, Управление ВВС 9-й армии пришлось формировать во многом с нуля. На передачу дел ушло некоторое время и фактическое вступление в должности новых командующих произошло несколькими днями позже. Так первый приказ по ВВС 9-й армии комдивом Рычаговым был подписан только 13 декабря. Тем же приказом ГВС от 8 декабря от командующих ВВС армий требовали принять все меры для постройки к 15 декабря новых передовых аэродромов – одного в районе 14-й армии, по два в районах 8-й и 9-й армий и три в районе 7-й армии. Эти меры были необходимы потому, что на отдельных направлениях отрыв передовых частей Красной Армии от передовых аэродромов уже достигал сотни километров.

Следующей мерой стало усиление авиационных группировок действующих армий. В ночь на 11 декабря последовала Директива Ставки ГК начальнику ВВС РККА за №041, согласно которой на усиление ВВС 14-й армии надлежало передать две эскадрильи истребителей И-15бис, а также одну эскадрилью ТБ-3 из БОВО. Последнюю следовало использовать как для боевых действий, так и для подвоза горючего на аэродромы. Для взаимодействия с войсками Кандалакшского направления 9-й армии на аэродром Африканда предполагалось перебросить две эскадрильи И-15бис и эскадрилью СБ, а для поддержки остальных соединений 9-й армии из состава ВВС ЛВО в Ухту должны были перебазироваться еще полк СБ и эскадрилья И-15бис. ВВС 8-й армии предназначались, помимо перебрасываемого 18-го СБАП, еще и две эскадрильи И-153 с подвесными баками и одну эскадрилью ТБ-3 «для боевых действий и перевозок».

Последним крупным организационным изменением, связанным с переподчинением действующей армии Ставке ГК, стал приказ от 16 декабря о создании Особой авиационной бригады для действий с аэродромов в Эстонии.

ВВС 7-й армии. Декабрь – первая половина января

После ликвидации фронтового Управления ВВС в руках командующего ВВС 7-й армии оказались сосредоточены огромные силы ВВС. Плотность авиации на один километр фронта на Карельском перешейке достигала десяти боевых машин. Однако с первых же дней своего существования авиационная группировка 7-й армии превратилась в донора для развертывания группировок ВВС на других участках советско-финляндского фронта. Первым объектом для «прореживания рядов» стала 59-я авиабригада, уже к середине декабря распрощавшаяся со значительной частью своих истребительных эскадрилий. Это привело к тому, что к концу декабря состав бригады приобрел весьма причудливые и сильно отличавшиеся от штатного расписания формы. По состоянию на 31 декабря в составе 7-го ИАП оставалось три эскадрильи (две на И-16 и одна на И-15бис), в 25-м ИАП – две эскадрильи И-16, в 38-м ИАП майора Сюсюкалова – одна эскадрилья И-16, которая хотя формально и находилась на боевом дежурстве в Пушкино, в боевых вылетах участия не принимала. К концу месяца для вылетов на фронт пришлось частично задействовать даже «священную корову» ВВС ЛВО – истребители 54-й авиабригады, отвечавшей за ПВО Ленинграда. В результате Птухину и командиру 59-й бригады полковнику Ерлыкину пришлось заняться переформированием её полков и приведением их в относительно приличный вид.

Командир 59-й истребительной авиабригады Евгений Ефимович Ерлыкин (1910-1969), один из первых советских летчиков-истребителей, прибывших в Испанию. Фото 1942 года, когда Ерлыкин командовал ленинградским 7-м авиакорпусом ПВО. Слева на фото заместитель командира корпуса Н.Д. Антонов, во время советско-финляндской войны военком 7-го ИАП.

7-й ИАП еще в середине декабря свою 2-ю эскадрилью, оснащенную истребителями И-15бис, передал в оперативное подчинение 68-му ИАП, действовавшему на правом фланге 7-й армии, а 31 декабря эскадрилья была окончательно переподчинена 68-му ИАП, войдя в его состав в качестве 4-й эскадрильи. Взамен 6 января в состав 7-го ИАП в качестве новой 2-й эскадрильи была передана единственная оставшаяся в 38-м ИАП майора Сюсюкалова 1-я эскадрилья на новейших на тот момент истребителях И-16 тип 18. Таким образом, 7-й ИАП вновь вернулся к четырехэскадрильному составу, хотя 3-я эскадрилья на И-15бис еще в конце декабря была на время выведена из боевого состава для перевооружения на истребители И-153. Впрочем, уже к седине января эскадрилья снова была в строю. Полк Сюсюкалова после передачи 7-му ИАП последней эскадрильи получил задачу заниматься вводом в строй молодых летчиков и переподготовкой эскадрилий на новую матчасть.

25-й ИАП 15 декабря был вынужден передать обе свои эскадрильи, оснащенные истребителями И-153, в отправляющийся в Эстонию 38-й ИАП майора Леденева. В итоге полк остался с двумя эскадрильями И-16 и в таком составе воевал до 1 января, когда в его состав была включена бывшая 4-я эскадрилья 68-го ИАП на истребителях И-16. Кроме того, майор Сюсюкалов получил приказ Ерлыкина из оставшегося личного состава подготовить для 25-го ИАП эскадрилью на истребителях И-153. Однако чехарда в полку на этом не закончилась. В начале января в 25-й ИАП из Харьковского военного округа прибыл личный состав истребительной эскадрильи 8-го ТБАП 3-й Авиационной армии особого назначения. Летчиков ввели в строй и 11 января они приняли матчасть лучшей в полку 1-й АЭ, в то время как собственный личный состав в тот же день отправился в Пушкин, где на базе 38-го ИАП Сюсюкалова им предстояло освоить полученные бригадой новые истребители И-16 тип 18 и тип 27 с моторами М-62 и возможностью подвески дополнительных топливных баков. Предполагалось, что эскадрилья после переподготовки будет возвращена назад в полк. Таким образом, 25-й ИАП был фактически полностью переформирован. По сравнению с началом войны, в составе полка кроме штаба осталась только 2-я эскадрилья.

Опытный И-16 тип 10 с парой дополнительных 200-литровых подкрыльевых топливных баков, обеспечивающих дальность полета 1200 км. Такие баки использовались на серийных истребителях И-16 с моторами М-62 и М-63.

Затем пришла очередь бомбардировочных частей, причем этот процесс со второй половины декабря стремительно набирал обороты. До поры убытию авиачастей из ВВС 7-й армии препятствовала только погода, но после 18 декабря начался настоящий «исход». На север в состав ВВС 9-й армии убыл 41-й СБАП, а на запад, для формируемой в Эстонии Особой авиабригады, отправились Управление 71-й авиабригады и её 35-й СБАП (50-й СБАП остался в составе ВВС 7-й армии), а так же спешно переформированный 38-й ИАП майора Леденева в составе двух эскадрилий на истребителях И-153.

Любопытно, что начавшаяся война фактически не отразилась на планах по перевооружению авиачастей ВВС округа на новую матчасть, даже если эти авиачасти входили в состав ВВС действующей армии. Сосредоточившийся было на аэродроме Сестрорецкий разлив 3-й ЛБАП 68-й авиабригады неожиданно был отозван для переобучения на бомбардировщики СБ. С другой стороны, командование ВВС округа начало использовать для участия в боевой работе заканчивавшие перевооружение части, выдергивая из их состава самые боеготовые эскадрильи. Так, в состав ВВС 9-й армии были переброшены отдельные эскадрильи из состава 9-го ЛШАП и 9-го СБАП. ВВС 7-й армии взамен выбывшего 3-го ЛБАП уже 18 декабря пополнились 10-м СБАП, едва закончившим переобучение. По настоятельным просьбам командира последнего одна эскадрилья полка была допущена к боевой работе, а к концу месяца в ней принимал участие уже практически весь полк.

Между тем, отток авиачастей из ВВС 7-й армии продолжался. 21 декабря в состав ВВС 8-й армии в срочном порядке убыл 13-й СБАП 16-й авиабригады, вскоре за ним туда же последовало Управление 13-й авиабригады, оставив ВВС 7-й армии 6-й ДБАП. 29 декабря, в связи с формированием на базе правофланговых частей 7-й армии новой 13-й армии, из 7-й армии убыли сразу 107 СБ 15-й авиабригады (2-й и 24-й СБАП), 68-й ИАП, эскадрилья 7-го ИАП и два корректировочных авиаотряда. Эти силы составили ВВС 13-й армии, командовать которыми был назначен исполняющий обязанности заместителя командующего ВВС КОВО Герой Советского Союза комбриг Ф.П. Полынин. Наконец, 6 января 53-й ДБАП 27-й авиабригады убыл в Эстонию.

Впрочем, параллельно с изъятием из состава ВВС 7-й армии частей и подразделений, шел и обратный процесс. Уже 31 декабря в состав 16-й авиабригады вошел 31-й СБАП, прибывший из Смоленска взамен 13-го СБАП. 1 января ВВС 7-й армии пополнились переброшенным из Латвии Управлением 18-й авиабригады, которому подчинили оставшийся бесхозным 50-й СБАП, а позже в состав бригады включили и прибывший из Умани 48-й СБАП. Также 10 января 55-я авиабригада в дополнение к своим двум полкам получила еще и 2-й СБАП, переданный из ВВС 13-й армии.  

Еще 11 декабря Нарком Обороны К.Е. Ворошилов, с подачи Начальника ВВС РККА Я.И. Смушкевича приказал сформировать отдельную эскадрилью, укомплектованную особо квалифицированными экипажами из Центра боевого применения НИИ ВВС, Рязанского центра слепых полетов и инспекторов по технике пилотирования АОН, округов и авиабригад. Это решение было продиктовано полнейшей беспомощностью советской авиации перед лицом плохой погоды, фактически парализовавшей её деятельность со 2 по 18 декабря. Эскадрилья получила на вооружение доработанные бомбардировщики с установкой комплекса дополнительных навигационных приборов (автопилот, аппаратура для слепой посадки, радиополукомпас, ночной бомбардировочный прицел), а для обеспечения их деятельности на земле была развернута сеть приводных радиостанций, позволявших экипажам эскадрильи достаточно уверенно действовать в сложных метеоусловиях. 25 декабря 12-я отдельная эскадрилья в составе восьми ДБ-3 и трёх СБ перелетела из Москвы в Пушкин, а уже на следующий день её экипажи приступили к налетам на финские военные объекты, главным образом железнодорожные. Их действия оказались настолько успешными, что 11 января в Москве было принято решение сформировать на её основе 85-й авиаполк особого назначения в составе эскадрильи СБ, эскадрильи ДБ-3 и смешанной эскадрильи из трех СБ и трех ДБ-3, предназначенной для бомбометания с пикирования. Решение это было реализовано уже 19 января.

Потерпевший 9 февраля 1940 года аварию связной У-2 из состава 85-го авиаполка ОН

Несмотря на переименование ВВС фронта в ВВС 7-й армии, фактически имела место обратная трансформация – ВВС фронта поглотили ВВС армии, поскольку одна из основных функций армейской авиации – поддержка войск на поле боя – была почти утрачена. В итоговом отчете ВВС 7-й армии прямо указывалось, что вплоть до 18 января ВВС действовали «несколько оторвано от действий наземных войск, выполняя задачи по разрушению железнодорожных узлов, станций снабжения, скоплению резервов удаленных от переднего края не ближе 5-7 километров, непосредственного воздействия на передний край УРа и войскам противника на переднем крае не было».

С одной стороны, такое положение объяснялось тем, что разрушение оборонительной полосы и непосредственная поддержка войск на поле боя возлагались на довольно многочисленную артиллерию армии, с другой – фактически полным отсутствием в составе армейской авиации ударных самолетов, способных действовать в непосредственной близости от своих войск.

Довольно быстро стало понятно, что бомбардировщики СБ или ДБ-3 не могу работать в непосредственной близи от линии фронта без риска поразить свои же войска, за исключением ситуаций, когда линия фронта имела четкие географические ориентиры, вроде рек или озер. Единственный оставшийся к началу войны в строю ВВС ЛВО 3-й ЛБАП на хоть и устаревших, но больше подходящих для этих целей легких бомбардировщиках (39 Р-5 и 16 ССС и 6 Р-Зет), как уже было сказано выше, после начала войны также получил приказ перевооружаться на СБ. Однако фактически большая часть полка осталась на фронте, тем более, что из 45 его экипажей 37 были хорошо подготовлены для ночной работы. Уже 10 декабря 4-я эскадрилья в составе пяти экипажей на самолетах Р-5 была передана ВВС 8-й армии, а 12 декабря 2-я эскадрилья в составе девяти ССС с экипажами была включена в состав ВВС 7-й армии. Эти эскадрильи планировалось использовать в качестве ночных, поскольку ночью невысокие характеристики Р-5 и ССС критической роли не играли. Еще девять экипажей были распределены по отдельным эскадрильям связи и авиаотрядам.

В качестве средства непосредственной поддержки войск на поле боя можно было задействовать истребительные эскадрильи, вооруженные бипланами И-15бис и И-153, имевшими не только мощное пулеметное вооружение, но и способными нести до ста килограммов осколочных бомб, тем более что такого рода боевое применение целенаправленно отрабатывалось летчиками этих машин в процессе учебно-боевой подготовки. Однако уже к середине декабря все «Чайки» и большая часть «бисов» из боевого состава ВВС армии исчезла вследствие передачи на другие участки фронта. Например, в 59-й бригаде из пяти эскадрилий И-15бис осталось две, и даже одна из трёх эскадрилий 54-й бригады отправилась на север. Эта же участь постигла боеготовые эскадрильи 9-го ЛШАП, только его 1-я эскадрилья во второй декаде января была передана в состав ВВС 7-й армии.

Похожая ситуация сложилась и с воздушной разведкой. Формально в составе ВВС ЛВО к началу войны имелось шесть разведывательных эскадрилий – пять войсковых, сведенных в 14-й разведывательный авиаполк, и 1-я дальняя. Восьми СБ 1-й ДРАЭ и для выполнения своих прямых обязанностей не хватало, кроме того, с января львиная доля усилий эскадрильи была сосредоточена на сплошном фотографировании укреплений Линии Маннергейма. Как следствие, возлагать на них еще и ведение разведки в интересах войск было невозможно, хотя 13 января в состав эскадрильи включили звено специально оснащенных фотооборудованием истребителей И-15бис.

Получивший повреждения в ходе боевого вылета фоторазведчик И-15бис из состава 1-й ДРАЭ

14-й разведывательный авиаполк в боевых действиях сначала использовать вообще не планировали. Две его эскадрильи были перевооружены на относительно новые разведчики Р-10, но из-за массы дефектов машины их применение на фронте считали нецелесообразным. Остальные были вооружены всё теми же Р-5 и ССС, днем уязвимыми как для огня с земли, так и для финских истребителей и требовавшими больших усилий по их защите. Кроме того, уровень подготовки экипажей разведчиков не всегда был на высоте. Как отмечали в советских документах:

«...тихоходные самолеты нельзя посылать на разведку днем вглубь территории противника без сопровождения истребителями, и с сопровождением также, поскольку И-16 и И-153 не могли их сопровождать из-за разницы в скоростях».

 В том, что действовать днем без прикрытия эти самолеты не смогут стало очевидно уже 18 декабря, когда ССС лейтенанта Здесенко был атакован парой финских «Фоккеров». Хотя советский экипаж и смог отбиться и уйти в облака, вернувшуюся на аэродром изрешеченную машину пришлось в итоге списать.

Самолет-корректировщик Р-5 из состава 9-го корпусного авиаотряда

Командование ВВС 7-й армии попыталось использовать в качестве разведчиков истребители. В декабре 1939-го года экипажи 59-й авиабригады 10% своих вылетов тратили на ведение разведки. Однако эти вылеты носили бессистемный и эпизодический характер, поскольку уже во второй половине декабря истребителей не хватало даже для выполнения более им привычных функций по прикрытию войск на фронте и действий ударной авиации.

Между тем, командиры стрелковых корпусов все настойчивее требовали авиацию именно для ведения разведки в своей полосе для вскрытия обороны противника, нахождения и уничтожения артиллерийских и минометных батарей и т.д. В этих условиях в конце декабря командование 7-й армии решило, что оптимальным решением будет выделить в распоряжение командиров стрелковых корпусов авиаотряды на самолетах Р-5 и ССС из расчета по одной эскадрилье на каждый корпус. Опасения на счет использования на фронте устаревших самолетов типа Р-5 не то, чтобы исчезли, но никакой разумной альтернативы им всё равно не было. В качестве эскадрильи для 19-го стрелкового корпуса, получившей временное обозначение 19-я отдельная авиаэскадрилья, была взята уже действовавшая на фронте 2-я эскадрилья 3-го ЛБАП в составе шести ССС, 10-й корпус получил в свое распоряжение 31-ю ВРАЭ, наиболее подготовленную эскадрилью 14-го полка с шестью Р-5 и ССС. В начале января эти эскадрильи были переданы в подчинение командирам корпусов и переброшены ближе к линии фронта. Последней 6 января на основе 5-й эскадрильи 3-го ЛБАП была сформирована эскадрилья для 50-го стрелкового корпуса (50-я ОАЭ), имевшая в своем составе шесть ССС. Примечательно, что выделение разведывательных эскадрилий лишь разожгло аппетиты командиров стрелковых корпусов. Уже 5 января штаб 10-го корпуса обратился к Птухину с просьбой обеспечить вылеты истребителей по требованию штаба корпуса для его ПВО. Однако в ответ получил буквально следующее:

«Вылеты по вызову СК приведут к раздергиванию истребительной авиации и в нужный момент не останется в руках командования ВВС».

Третьим источником головной боли стали корректировочные авиаотряды. Огромное количество артиллерии в составе 7-й и 13-й армией на перешейке требовали соответствующего числа корректировщиков, тогда как к началу войны в ЛВО было всего два отряда с двенадцатью самолётами Р-5 и ССС. Еще два отряда, 1-й, и 23-й, прибыли в течение декабря. Таким образом, на 90 километров фронта имелось около 25 корректировщиков. Неудивительно, что при выделении 13-й армии между штабами 7-й и 13-й армии развернулась настоящая борьба за каждый такой самолет, переписка по этому поводу доходила даже до Начальника ВВС Красной Армии Якова Смушкевича. На фронте в опытном порядке пытались для корректировки артогня использовать автожир А-7бис, но стать заменой для Р-5 в силу целого ряда причин ему было не суждено. 

Изображение А-7бис, присланное в войска для опознавания

Помимо отсутствия у ВВС 7-й армии, да и в целом у ВВС Красной Армии современного самолета для непосредственной поддержки войск на поле боя, ведения разведки, поиска и уничтожения целей в ближнем тылу противника, проблема усугублялась тем, что даже наличные силы базировались на достаточно большом удалении от линии фронта. Однако в этом отношении энергичные меры были приняты уже в середине декабря, когда ВВС 7-й армии начали освоение ледовых аэродромов на карельском перешейке. При этом преследовалась цель не только выдвинуть истребители к линии фронта, но и по максимуму использовать погодные условия. Бывший в то время начальником штаба ВВС ЛВО и 7-й армии А.А. Новиков, впоследствии так описал ситуацию в своих мемуарах:

«…в декабре летчикам досаждали частые туманы. Правда, туманная погода была преимущественно в окрестностях Ленинграда, а на самом перешейке погода была хорошая. Но большинство наших аэродромов находилось как раз в зонах сильных туманов, которые почти исключали полеты. Мы безуспешно искали выход из создавшегося положения. Лишь когда озера на перешейке покрылись толстым льдом, мы приспособили их под аэродромы».

Вечером 18 декабря двадцать восемь И-16 25-го ИАП перелетели на лед озера Каннельярви (Победное) всего в 12 километрах от линии фронта. Основные же силы 59-й авиабригады начали перебазирование на ледовые аэродромы с 1 января. В этот день в Каннельярви прибыло управление бригады, на соседнее озеро Суулаярви (Нахимовское) перелетела 3-я эскадрилья 25-го ИАП, а на озеро Риексярви (Подгорное) – 1-я эскадрилья 7-го ИАП. К 4 января там уже находилось управление, 1-я и 4-я эскадрильи полка, а 6 января к ним присоединилась и 2-я эскадрилья. Наконец, к 12 января управление 7-го ИАП, 1-я и 2-я эскадрильи перебазировались на лед озера Ваммельярви (Гладышевское), окончательно завершив процесс перебазирования 59-й авиабригады на ледовые аэродромы. Обслуживание самолетов всей бригады было возложено на 150-ю авиабазу.

Положение ледовых аэродромов 59-й авиабригады по отношению к линии фронта

На передовые аэродромы также перебазировались корректировочные авиаотряды, а в начале января и корпусные эскадрильи. Например, 9-й и 16-й КАО находились на озере Каннельярви, 19-я ОАЭ – на озере Суулаярви вместе с истребителями 25-м ИАП. Хотя такое соседство могло облегчить взаимодействие, командование 25-го ИАП было от него не в восторге:

«Базирование мелких подразделений… самолеты связи, санитарные самолеты загружают аэродром, вносят путаницу в работу, загружают средства связи и работу штаба полка».

Кроме того, скопление на небольшом озере Каннельярви до полусотни самолетов было просто опасно и чревато большими потерями в случае налетов авиации противника. Побывавший на аэродроме военком ВВС СЗФ Шиманов писал в своем отчете:

«Необходимы оргмероприятия по перебазированию или корпусных отрядов или частично истребителей».

Решение приняли, как это часто бывает, половинчатое – с аэродрома Каннельярви убрали только один КАО.

К 12 января, т.е. к началу очередной реорганизации советской авиации, действовавшей  на Карельском перешейке, ВВС 7-й армии насчитывали в своем составе 308 истребителей разных типов, 111 ДБ-3, 312 СБ, 43 ТБ-3 и 37 разведчиков и легких бомбардировщиков - всего 811 боевых самолетов, не считая связных, санитарных и т.д. Группировка ВВС армии включала восемь управлений авиабригад, шестнадцать авиаполков, пять отдельных эскадрилий и три корректировочных авиаотряда. Казалось бы, боевой состав ВВС армии выглядел достаточно сбалансированным, однако львиная доля истребителей входила в состав 54-й бригады и непосредственно к боевым действиям привлекалась лишь эпизодически. На без малого пять сотен бомбардировщиков приходилось менее сотни И-16 - 48 в 25-м ИАП и 42 в 7-м. Ну а после развертывания на Карельском перешейке ВВС Северо-Западного фронта эта проблема в полный рост встала уже перед его командованием. 

Материал входит в цикл: