Финские "москиты" против советских "ишачков". Глава вторая

---

Глава вторая. Неудачный дебют.

Конец ноября – начало декабря 1939 года в Финляндии выдались довольно пасмурными, что самым непосредственным образом сказалось на начале боевой работы финских «Бленхеймов». В первый же день войны экипажи 44-й эскадрильи так и не смогли провести разведку перед фронтом Северо-Финляндской группы, а 46-й – на участке IV армейского корпуса в северо-восточной Приладожье. На следующий день погода особо не улучшилась, но финские летчики все же приступили к боевой работе. Первым в этот день вылетел самолет лейтенанта резерва Кокко, который обследовал район Ледеры – Реболы, фиксируя движение советских войск к границе. Спустя примерно полчаса стартовал еще один «Бленхейм» 44-й эскадрильи под управлением прапорщика Сааринена, задачей которого было осмотреть район Ухты. Хотя оба вылета имели чисто разведывательные задачи, вынужденные из-за низкой облачности идти на высоте 100–150 метров экипажи не отказали себе в удовольствии обстреливать попадавшиеся им цели из пулеметов и сбросили несколько осколочных бомб. В ответ по ним тоже спорадически открывали ружейно-пулеметный огонь, в результате бомбардировщики вернулись с несколькими пулевыми пробоинами.

Появление «Бленхеймов» вызвало настоящий переполох в штабе авиагруппы действовавшей на данном направлении советской 9-й армии. Располагавшаяся в районе Ухты группа из шести истребителей И-15бис 72-го САП была срочно поднята в воздух, причем не на перехват, а «для вывода материальной части из-под удара». Однако один из летчиков, самостоятельно решивший отправиться на поиск противника, в итоге вынужденно сел на озере Топозеро, где истребитель проломил лед стойками шасси.

Между тем, вылетевший днем на разведку финский «Райпон» в паре десятков километров восточнее озера Суоярви обнаружил двигавшуюся к границе крупную советскую колонну. Получив эту информацию, финское командование решило задействовать «Бленхеймы» по своему прямому назначению: около 15 часов для удара по советской колонне с Луонетярви стартовало 2-е звено LLv 46 во главе с капитаном Кепсу. Полет происходил в условиях очень плохой видимости, не превышавшей двух сотен метров. На маршруте к цели BL-110 отстал от звена, но два других бомбардировщика достигли нужного района, сбросили бомбы и в 17.50–17.55 сели в Йоройнене. О судьбе третьего экипажа информации не было. По донесениям постов воздушного наблюдения удалось локализовать район, где самолет видели в последний раз, но уже утром поступило сообщение, что неизвестный бомбардировщик упал возле деревни Ханхитайпале, примерно в 60 километрах к северо-востоку от Луонетярви. Проведенный днем осмотр места падения подтвердил наихудшие опасения: счет безвозвратным потерям «Бленхеймов» и их экипажей был открыт. BL-110 рухнул возле берега озера и вспыхнул, экипаж в составе пилота старшины Меллина, штурмана прапорщика Ууситало и стрелка старшего сержанта Тикканена сгорел вместе с машиной. Вероятнее всего, причиной катастрофы стала сильная метель, в которую попал заблудившийся самолет, в результате чего пилот потерял пространственную ориентировку и врезался в землю. Судя по тому, что в районе катастрофы были найдены неразорвавшиеся бомбы, до цели старшина Меллин так и не дошел.

В последующие несколько дней погода оставалась плохой, сильно мешая деятельности авиации обеих сторон фактически на всем протяжении фронта. В лучшем случае вылеты производились небольшими группами, в основном же действовали одиночные экипажи. «Бленхеймы» в этом ряду не были исключением. Но даже вылетавшие самолёты зачастую возвращались обратно, не выполнив задание. Так 2 декабря два отправившихся на разведку коммуникаций между Лодейным Полем и Петрозаводском бомбардировщика вернулась из-за плохой погоды, на следующий день та же история произошла с экипажем, отправившимся в район Суоярви, а 7 декабря не добрался до цели «Бленхейм», вылетевший в район Ребол. Вообще же со 2 по 7 декабря включительно весь 4-й авиаполк смог выполнить лишь два успешных боевых вылета на советскую территорию в район Олонецкого перешейка, что полностью ломало всю предвоенную схему применения «Бленхеймов».

В идеальном варианте разведка одного маршрута должна была проводиться два раза в день, чтобы сопоставить донесения экипажей и оперативно отслеживать изменения. В ходе разведывательного вылета бомбардировщик мог атаковать замеченные цели по своему выбору, для чего имел на борту определенный набор бомб. Как правило, в полет «Бленхейм» отправлялся с 4-6 50-киллограмовыми фугасками, 2-4 осколочными бомбами и парой «зажигалок» - всего около 350-400 килограммов. Бомбы пилот мог сбрасывать как залпом, так и поодиночке. Такая номенклатура боеприпасов позволяла атаковать как колонны пехоты и техники на марше, так и места стоянок, склады и населенные пункты. Кроме того, стрелок мог вести огонь по земле из пулемета. Помимо летальных боеприпасов, финские бомбардировщики не брезговали и «гуманитарным» оружием, периодически разбрасывая листовки.

Экипажи «Бленхеймов» чаще всего вылетали на разведку поодиночке, поскольку высокая скорость и свобода маневра в теории позволяла финским экипажам избегать встреч с советскими истребителями. И нужно отметить, что теория эта до поры вполне себя оправдывала. Именно один из двух успешных вылетов 2 декабря ознаменовался первым контактом с истребителями авиагруппы советской 8-й армии: согласно послеполетному рапорту лейтенанта резерва Ахмо из LLv 44, его бомбардировщик какое-то время безуспешно преследовал одиночный советский истребитель. Однако в действительности появление финнов в советском тылу вызвало куда более интенсивную деятельность. В 10.04 с поста ВНОС в штаб 8-й армии поступило сообщение о неизвестном самолете, шедшем на высоте 1000 метров курсом 110⁰. Уже в 10.08 с аэродрома Нурмолицы на перехват поднялось дежурное звено И-16 под командованием капитана Лавренчука. В районе Уома один из ведомых младший лейтенант Головин заметил в двухстах метрах слева от звена идущий встречным курсом «Бленхейм», однако поданный им сигнал ведущий заметил с опозданием и пока истребители разворачивались вслед за уходящим противником, финский бомбардировщик скрылся в облаках. Тем временем в воздух были подняты еще два звена И-16, которые при взлете видели самолет противника, но пока набирали высоту – потеряли его из вида. Лишь ведущий последнего звена, старший лейтенант Савушкин, смог преследовать самолет противника в течение семи минут. Однако «Бленхейм», в конце концов, снова ушел в облака.

Между тем, финское командование все больше было обеспокоено ситуацией в северо-восточном Приладожье, где части советской 8-й армии медленно, но верно продвигались вглубь Финляндии. К концу первой недели войны в Штаб-квартире финкой армии созрел план силами свежесформированного отряда полковника Талвела нанести контрудар по рвущимся в направлении озера Толваярви частям советской 139-й стрелковой дивизии 1-го стрелкового корпуса, а затем, совместно с частями IV армейского корпуса, отбить оставленную еще в первые дни войны стратегически важную деревню Суоярви. Поскольку имевшийся в распоряжении командира IV корпуса десяток «Райпонов» 16-й эскадрильи сколько-нибудь серьезной поддержки этому мероприятию оказать был не в состоянии, в Приладожье начали стягивать всю авиацию, которую более или менее безболезненно можно было снять с других участков фронта. 

6 декабря приказ перелететь на аэродром Менсуваара получили семь истребителей «Бульдог» из состава LLv 26, правда из-за плохой погоды «Бульдоги» с перелетом задержались более чем на неделю. А 9 декабря туда же прибыло звено из шести «Фоккеров» D.XXI из LLv 24, которые должны были прикрыть переброску в район сосредоточения частей из отряда Талвелы. Не остались в стороне и самолеты 4-го авиаполка. Поскольку его продуктивная деятельность с аэродрома Луонетярви колебалась на околонулевой отметке, 5 декабря Штаб-квартира приняла решение перебросить ближе к фронту LLv 44, разместив ее на уже знакомом полку аэродроме Йоройнен. 6 декабря эскадрилья перелетела к новому месту базирования, на следующий день туда же перебрался штаб полка, а 9 декабря на усиление LLv 44 прибыло еще и 3-е звено LLv 46, хотя штаб 4-го полка и подчинил его непосредственно себе, а не майору Стенбяку. Отсюда эскадрилья должна была вести разведку и наносить удары по колоннам и базам противника к востоку от линии Суоярви – Салми, а также к северу от Суоярви. Кроме того, за LLv 44 остался и район Реболы – Лентиера на левом фланге обороны Северо-Финляндской группы, а LLv 46 из Луонетярви отвечала за разведку в районе Ухта – Суомуссалми. Прибрежный район Ладожского озера оставался зоной ответственности LLv 16.

Наконец, 8 декабря погода позволила задействовать «Бленхеймы» достаточно активно. С утра три самолета «веером» отправились на разведку: один в район Ребол, где финны также контратаковали части советской 54-й дивизии 9-й армии, еще один осмотрел побережье между Видлицей и Салми, а третий обследовал треугольник Толваярви – Суоярви – Лоймола, попутно сбрасывая бомбы на подвернувшиеся цели. Уже во второй половине дня сразу семь «Бленхеймов», в том числе по крайней мере три из LLv 46, наносили удары и вели разведку на участке от Суоярви до Лоймолы. Хотя в ходе выполнения ударных задач «Бленхеймы» могли действовать и в составе пары, и звеном, в этот раз они летали самостоятельно, вероятно, из-за низкой облачности. Больше всех досталось станции Паперо, где финские экипажи обнаружили сразу два поезда. С земли по самолетам велся довольно интенсивный, но не слишком эффективный ружейно-пулеметный огонь. Из семи самолетов пять вернулись обратно без единой царапины, а еще пара с 19 и 25 пробоинами соответственно. Досталось и разведчику, летавшему вдоль Ладоги: удачно выпущенная с небольшого катера очередь повредила двигатель, однако летчику удалось благополучно вернуться. 

Однако вечером, вместо благодарности, в штаб 4-го полка поступили претензии, что одной из целей «Бленхеймов» стала… станция Янисъярви в тылу IV корпуса! На следующий день командир LLv 46 написал объяснительную на имя командира полка, в которой утверждал, что его люди не только не бомбили Янисъярви, но даже не летали над ней. Инцидент в итоге был благополучно разрешен, а сегодня мы можем уверенно сказать, что финские пилоты тут были действительно ни при чем: удар по Янисъярви примерно в то же время, когда «Бленхеймы» возвращались обратно после бомбардировки, нанесла шестерка советских бомбардировщиков СБ 3-й эскадрильи 72-го смешанного авиаполка.

Эта вспышка активности была непродолжительной. Погода все равно категорически не желала улучшаться и всю следующую неделю большую часть времени самолеты 4-го полка простаивали на земле. Спорадические одиночные вылеты на разведку картину в нашем случае не меняли. Так 11 декабря из трех отправившихся для удара по целям в районе Суоярви «Бленхеймов» два вернулись обратно ни с чем. Зато бомбардировщик, вылетевший на север, в район деревни Суомуссалми, благополучно обследовал заданный район, где финские войска также перешли в контрнаступление, попутно отбомбившись по каким-то колоннам севернее деревни. «Бленхейм» появился даже в районе КП 9-й армии, в результате чего с аэродрома в районе Ухты был подняты два И-15бис, однако без какого-либо результата, что и неудивительно. Аэродром располагался в 85 километрах от места обнаружения! Полеты к Суомуссалми сами по себе были делом непростым, поскольку от Луонетярви до деревни было более 300 километров, однако добываемая разведчиками информация стоила дорогого. Так 15 декабря экипаж «Бленхейма» на дороге к востоку от деревни обнаружил выдвигавшиеся к фронту передовые части недавно прибывшей 44-й стрелковой дивизии.

12 декабря отряд Талвела и IV армейский корпус начали контрнаступление, в ходе которого полковнику Талвеле за две недели удалось нанести тяжелейшее поражение двум советским дивизиям – 139-й и 75-й, отбросив их к Суоярви. А вот наступление IV корпуса застопорилось на следующий же день. По задумке финского командования бомбардировщики 4-го полка должны были принять в контрударе активное участие, однако погода, как уже было сказано, поставила крест и на этих планах. Не очень дела «клеились» и у подчиненной IV корпусу LLv 16. Имевшиеся у неё «Райпоны» сидели на аэродроме Вяртсиля, расположенном почти на 150 километров ближе к фронту, чем Йоройнен, и могли летать на разведку и в достаточно сложных метеоусловиях. Однако, чтобы вести разведку им приходилось спускаться под облака, где громоздкие тихоходные бипланы становились мишенью для всех видов стрелкового оружия, от счетверенных зенитно-пулеметных установок до винтовок и револьверов. И без того часто выходящие из строя старенькие самолеты регулярно привозили пробоины, а 6 декабря один из них был сбит огнем с земли. Его экипаж стал первыми попавшими в плен финскими летчиками. К середине декабря в составе эскадрильи числилось восемь «Райпонов», однако реально подняться в воздух могла лишь половина из них. Чтобы усилить авиагруппу корпуса, Штаб-квартира приказала 12 декабря перебросить в Вяртсиля одно звено «Бленхеймов», подчинив его командиру корпуса. В соответствии с приказом в тот же день звено лейтенанта Эка из 44-й эскадрильи перелетело на новый аэродром и 14 декабря приступило к боевой работе, после чего практически и прекратило свое существование.

Выполняя задание командования корпуса, в этот день самолеты звена вылетели для разведки и атаки советских войск на дороге Уома – Койриноя, чтобы поддержать финские части, пытавшиеся атаковать во фланг советскую 18-ю дивизию. Низкая облачность вновь вынуждала «Бленхеймы» периодически «нырять» под её нижнюю кромку, чтобы хоть что-то увидеть. А внизу их встречала советская ПВО… Один из бомбардировщиков благополучно прошел над всей дорогой и отбомбился по замеченным целям, а вот двум другим повезло гораздо меньше. BL-111 был подбит огнем с земли и, едва перетянув на свою сторону фронта, вынужденно сел на замерзшее озеро, однако в конце пробега проломил лед своим шасси и лег на «живот». Финны позже смогли эвакуировать машину, но в строй она вернулась только летом 1940-го. BL-105 также получил в ходе вылета серьезные повреждения от огня с земли, но смог долететь до Вяртсиля, где при посадке скапотировал, также «выпав из обоймы» до лета 1940-го. Уцелевший «Бленхейм» пробыл под началом командира IV корпуса еще пять дней, после чего перелетел обратно в Йоройнен.

Несмотря на отдельные успехи, дебют «Бленхеймов» в «зимней войне» оказался, что называется, «смазанным». Погода в первые три недели войны препятствовала нормальной боевой работе. Низкая облачность «прижимала» двухмоторные бомбардировщики к земле, делая их уязвимыми для огня советской войсковой ПВО и увеличивая риск столкновения с землей, прямым следствием чего стали три де-факто потерянных боевых машин из семнадцати имевшихся.

Зато советские истребители, сидевшие на своих аэродромах в сотне и более километров от линии фронта, практически не мешали финским экипажам. Однако уже с середины декабря практически по всей линии фронта советское командование начало перебазировать свои истребители вперед, используя под импровизированные аэродромы многочисленные замерзшие озера. Еще 12 декабря штаб ВВС 8-й армии приказал сформировать из двух ранее задействованных в ПВО тыловых объектов эскадрилий истребителей И-15бис авиагруппу под командованием капитана А.Г. Ткаченко, задачей которой была поддержка частей советского 1-го стрелкового корпуса. Для этого группа должна была перебазироваться на лед озера Суоярви, однако сделать это удалось только 16 декабря. В тот же день еще одна группа истребителей, на сей раз 16 И-16 и 7 И-153 из состава 49-го ИАП, были переброшены на ледовый аэродром Каркунлампи, в 10 км юго-восточнее Салми, почти у самого берега Ладоги. Это было на полсотни километров ближе к фронту, чем прежнее место базирования в районе Олонца. Неудивительно, что после этого «свидания» «Бленхеймов» с советскими истребителями стали случаться гораздо чаще.

Материал входит в цикл: