Несостоявшийся дебют Симоняка

55-я армия Ленинградского фронта, созданная в самом начале блокады Ленинграда, занимала участок обороны в районе южнее, восточнее и юго-восточнее Колпино. После оборонительных боев в сентябре 1941 г., соединения, входившие в состав армии постоянно участвовали в попытках прорыва блокады. После провала попытки прорыва блокады в декабре 1941 г. 55-я армия Ленинградского фронта перешла к обороне. Единственным крупным успехом в боях, продолжавшихся весь ноябрь и большую часть декабря 1941 г. стал захват участка противотанкового рва и выход к окраине поселка Красный Бор.

Командование Ленинградского фронта в течение декабря-января 1942 г. продолжало активно пытаться стать главными героями будущего снятия блокады. Это не преувеличение, как в раз в начале января 1942 г., командование фронта предлагало переподчинить часть сил из состава Волховского фронта К.А. Мерецкова и создать ударную группировку, которая бы, в основном, и выполнила бы задачу по деблокаде города. Предложение было отклонено и за пределами блокадного кольца только 54-я армия продолжала выполнять задачу наступать в направлении Тосно. В феврале 1942 г. последовала попытка снова организовать скоординированное наступление снаружи и изнутри блокадного кольца. Снаружи должны были наступать 8-я и 54-я армии. Изнутри должна была действовать 55-я армия В.П. Свиридова.

Понесенные ранее потери и блокада крайне негативно сказывались на состоянии войск Ленинградского фронта. Перебои в доставке даже самого необходимого в этот момент стали нормой. Несмотря на довольно значительный объем пайка для частей первой линии, эти цифры не отражали реальной ситуации со снабжением. Значительная часть продовольствия попадала в город с запозданием. Поэтому и армейские части могли оказаться даже без хлеба. Доступная статистика по 55-й армии показывает, что только с 1 по 31 января 1942 г. соединения и части армии потеряли по всем причинам 9908 человек. Их них 2549 человек числились заболевшими, а 474 пропавшими без вести. А заболевшие в этот период – это в значительной степени люди, находящиеся в разной степени истощения, вплоть до дистрофии.

Общее положение войск 18-й армии к началу наступления 55-й армии в феврале 1942 г.

К концу января 1942 г. 55-я насчитывала около 33 тыс. человека. В составе ее артиллерии было всего 52 орудия калибром от 122-мм. Основными орудиями были малоэффективные в условиях позиционной войны 76-мм полковые пушки. Больше всего было 82-мм минометов, которые хоть как-то могли поддержать наступающую пехоту. Однако, эффективность огня резко снижалась из-за чрезвычайно большого количества бракованных боеприпасов, которые поступали в войска пока ленинградская промышленность еще действовала. В результате, точность и кучность были гораздо ниже табличной.

4 февраля 1942 г. стало известно о катастрофическом положении с боеприпасами в 55-й армии. В реальности, на 2 февраля, по самым оптимистичным подсчетам, на один 120-мм миномет было не более 15 мин, на одну 152-мм гаубицы не более 14 снарядов. При этом последних в армии числилось всего лишь не более 14 единиц. Лучше ситуация обстояла со снарядами для дивизионной артиллерии.  Но в сложившихся условиях эти 76-мм пушки могли, в лучшем случае, вести огонь прямой наводкой. На 40 имеющихся в армии 122-мм гаубиц было примерно 65 снарядов на ствол.

В армии ждали подвоза боеприпасов. Но они еще должны были дойти до самих артиллеристов. Проверка, проведенная с участием начальника штаба артиллерии ЛФ Г.Ф. Одинцова выявила следующее. К февральскому наступлению было занаряжено 30 000 снарядов только для артиллерии 43-й стрелковой дивизии. Из Осиновца смогли подвезти на машинах только 2500. Сами артиллерийские батареи снарядов не получили. Снаряды хранились на дивизионных пунктах питания. Реальность планирования артнаступления была признана равной нулю.

После последней попытки усилить ударные дивизии армии в них все равно количество активных штыков редко превышало больше 500 человек. А активные бойцы в дивизиях насчитывали около 1500-2000 человек. При этом ведомости боевого состава и соотношения сил показывали подавляющее (около 1 к 5) превосходство над противником в живой силе и наличии артиллерийских батарей. Однако даже сами офицеры, которые проверяли эти документы могли оставить пометку, что не следует такое соотношение принимать на веру. Из-за того, что в этих документах учитывалось наличие на позициях отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов и других отдельных частей, получалось сильно искаженное представление о реальных боевых возможностях тех или иных соединений. Без учета отдельных частей, соотношение сил на участке наступления могло быть в самом лучшем случае не более 1 к 3. А в тогдашней реальности никакого превосходства советские стрелковые части не имели вовсе. Более того, пополнение стрелковых частей тыловиками означало, что в строй шли люди, уже имеющие ту или иную стадию истощения, вплоть до дистрофии.

Тем не менее, Военный Совет Ленинградского фронта хотел разом решить проблему освобождения коммуникаций Ленинграда. 8 февраля 1942 г. из штаба фронта в штаб 55-й армии поступило следующее распоряжение. В нем говорилось, что были перехвачены немецкие радиограммы о критическом положении немецких частей в районе Лисино- Корпус. Поэтому ВС ЛФ принял решение начать наступление 9 февраля. Об этом решении начальник штаба ЛФ Д.Н. Гусев известил командующего 55-й армией генерал-майора В.П. Свиридова. В боевом приказе штаба Ленинградского фронта говорилось, что наступил наиболее выгодный момент для окружения и уничтожения всей группировки противника, действующей на Колпинском, Шлиссельбургском, Мгинском и Тосненско-Любанском и Киришском направлениях. 

55-я армия должна была наступать в направлении Лисино-Корпус для завершения окружения и уничтожения противника, захвата его железнодорожной коммуникации Красногвардейск-Тосно и соединения с войсками Волховского фронта, 8-й и 54-й армий.

Командарм принял следующее решение. Основной удар войска армии должны были нанести в районе южнее Ям-Ижоры. Предмостное укрепление противника в этом поселке должны были ликвидировать отряды трех стрелковых дивизий под общим командованием генерал-майора П.А. Зайцева три отряда из следующих дивизии. В районе южнее оборону противника должны были прорвать 72-я стрелковая дивизия и два соседних соединения. В состав 1 эшелона ударной группировки включили 43 сд (командир – полковник А.Ф. Машошин) и 125 сд (генерал-майор И.И. Фадеев). Во втором эшелоне находилась 268-я стрелковая дивизия. Для наступления и действий на вспомогательных направлениях также подключалась 56-я стрелковая дивизия.

План действий 8-й стрелковой бригады при прорыве обороны противника. Из журнала боевых действий бригады

После прорыва обороны противника в бой должна была вводиться подвижная группа. 123-я танковая бригада, а в качестве мотопехоты вместе с ней должна была действовать 8-я стрелковая бригада полковника Н.П. Симоняка. Ранее, бригада находилась на полуострове Ханко. После эвакуации гарнизона базы бригаду не расформировывать или превращать в дивизию морской пехоты, как предлагал Военный Совет КБФ. Соединение было проинспектировано и успело даже поучаствовать в учениях. У командования фронта теперь имелся боеспособный резерв, который можно было использовать на направлении главного удара. Теперь эта операция могла стать дебютом Н.П. Симоняка под Ленинградом.

Оборону на участке, намеченном для наступления, занимала 121-я пехотная дивизия L армейского корпуса. Ранее, немцы при своих минимальных потерях, отразили целый ряд попыток прорвать свою оборону. Надо сказать, что тяжелые условия зимы сказывались на противнике, часть подразделений дивизии была переброшена на другие участки фронта. Но даже в ослабленном состоянии, это был довольно серьезный противник, который в условиях даже кризиса снабжения мог отвечать на каждый выстрел советской артиллерии, как минимумом, несколькими своими. Несмотря на то, что штаб L корпуса вынужден был буквально в эти дни заниматься организацией отпора появившимся в его глубоком тылу соединениям Волховского фронта, серьезного ослабления периметра окружения противник не допустил.

Участок L армейского корпуса. В его тылу в начале февраля 1942 г. появились соединения 2-й Ударной армии. Корпус вел бои на два фронта.

Наступление 55-й армии началось утром 9 февраля. Если читать советское описание боя 9 февраля, то бросается в глаза частое упоминание фразы «вели огневой бой». И такое же частое упоминание, как подразделения продвигались вперед. Притом, наступающие бойцы попали и под пулеметный, и под минометный огонь. А немецкая артиллерия открыла огонь шрапнелью, который на этой открытой местности был просто убийственным. Немцы подпускали атакующих на дистанцию наиболее действительного огня своего оружия, а далее, открывался точный и смертоносный огонь. Ответить на который было нечем, да и особо некому. Несмотря на упоминания, что огневые точки подавлялись огнем артиллерии, в действительности, лишь интенсивность огня могла быть несколько ниже. Немцы берегли боеприпасы и били наверняка. Частям 55-й армии удалось потеснить противника и захватить несколько домов на окраине поселка Красный Бор. Решал ли что-то этот небольшой тактический успех? Нет, использовать его было невозможно, ведь ввод в бой подвижной группы планировался не с этого рубежа. К 3 ч утра немцы здесь перебили небольшую группу красноармейцев, выжившие попали в плен и этот небольшой успех остался не использованным.

Район боевых действий между Колпино и Красным Бором.

На следующий день армия продолжила наступление. Его можно описать теми же словами, что были сказаны о действиях 43-й стрелковой дивизии.  Весь день прошел в стремлении малочисленных, в силу больших потерь, групп овладеть немецкими окопом, где и закрепиться. В самой 43-й дивизии осталось 52 активных штыка. Командир дивизии назвали дивизию непригодной для дальнейших активных действий.  На следующий день бои продолжились, немецкая оценка происходящего сводилась к тому, что 11 февраля части 55-й армии атаковали не так упорно, как в течение предыдущего дня. На этом активные действия изнутри блокадного кольца завершились.

Справка о расходе снарядов за 9-12 февраля показывает, что 76-мм полковые и дивизионные пуки выпускали в сутки от 854 до 2000 с лишним снарядов. Расход 122-мм гаубичных снарядов составил цифру в 1412 за 10 февраля. Такой расход был сравнительно незначительным. А при отсутствии адекватной разведки это означало, что никакого серьезного шанса на подавление огневых точек противника советское командование не имело с самого начала. Показательно, что наибольшую обеспокоенность у командования 18-й армии в момент наступления войск Ленинградского фронта вызывал расход боеприпасов при отражении советских атак. В условиях общего кризиса со снабжением, штаб армии потребовал снижения расхода, что и выразилось в том, что немецкие пулеметы и артиллерия огонь наверняка. Общие потери L армейского корпуса за два дня боев, 9 и 10 февраля составили не менее 35 человек убитыми и 162 раненными. Довольно большие потери по немецким меркам. Но, при условии, что бой шел на нескольких участках, это показывает, что советские огневые средства оказались не способны нанести противнику какие-то существенные потери, не говоря уже о подавлении или разрушении укреплений. Таким образом, никаких шансов на успех в складывающейся ситуации не было и продолжение активных действий на этом участке было неоправданным расходом ресурсов.

Дебют 8-й стрелковой бригады Н.П. Симоняка на Ленинградском фронте не состоялся. Вскоре, его бригада была переброшена 23-ю армию. Через некоторое она была переформирована в дивизию. Что же касается амбициозного плана, то даже в случае успеха и запланированного освобождения основного хода Октябрьской железной дороги, ожидать что это приведет к быстрому улучшения положения со снабжением в Ленинграде было ничем не оправданным оптимизмом. Что касается действий 55-й армии, то они остались в тени других событий, и долгое время пополняли обширный перечень «белых пятен» в истории Великой Отечественной войны.