Страх и ненависть острова Медвежий

---

В этой истории ещё очень много «белых пятен» и скорее всего мы никогда не узнаем, что в действительности произошло в самом конце войны, на острове Медвежий. Великая Отечественная Война была чудовищным водоворотом, безжалостно перемалывающим и играющим миллионами попавших в него песчинок человеческих судеб. Именно этот водоворот и вынес старшего сержанта РККА Ивана Пашкурова из разгрома 1941 года и ада нацистских лагерей, на остров Медвежий в Баренцевом море, но уже в качестве агента абвера, работающего на метеослужбу вермахта.

Краткая историческая справка

Операция «Таагет» (Taaget – дат. Туман ), первоначальное название «Лаубфрош-II» (Laubfrosch — нем. Древесная лягушка) — одна из последних немецких специальных  операций в Арктике, по оборудованию наземной станции метеорологических наблюдений на острове Медвежий. Проводилась осенью 1944 — весной 1945 гг. в интересах люфтваффе, совместно с Абвером, который осуществлял отбор и подготовку личного состава станции. Серия операций «Лаубфрош» I-III, с привлечением личного состава из числа коллаборационистов, была запланирована отделом «Абвер-Люфт I» весной 1944 года, после того как адмирал Канарис был снят с должности руководителя военной разведки рейха, а основные функции и личный состав подразделений Абвера были переподчинены РСХА – Главному управлению имперской безопасности.  

Личный состав станции состоял из двух коллаборационистов: норвежца Лейфа Утне (Leif Utne) — оперативный псевдоним «Людвиг Киберг» и бывшего советского военнопленного Ивана Пашкурова – оперативный псевдоним «Йозеф Балкин».

Группа «Таагет» была высажена с подводной лодки U-1163 на остров Медвежий 16 ноября 1944 года, но спустя установленный срок, на связь не вышла и к работе не приступила. Для установления причин молчания станции, к острову была направлена лодка U-992. Сотрудники станции были обнаружены, оборудование связи и электроснабжения было приведено экипажем лодки в исправное состояние. Согласно отчётам и показаниям подводников, группа «Таагет» не выходила на связь из-за малообъяснимых «коммуникационных проблем» между «Людвигом» и «Йозефом».

 После ухода U-992, станция «Таагет» заработала в штатном режиме. 8 апреля 1945 года центр в Бардуфоссе принял радиограмму от «Йозефа», в которой он сообщал о вероятной гибели «Людвига» в результате несчастного случая на охоте и требовал немедленной эвакуации. Эвакуация была осуществлена лодкой U-668, которая доставила агента в Нарвик. Там «Йозеф Балкин» был передан абверу, после чего его следы теряются до конца 50-х годов, когда он легализовался в Норвегии под своим настоящим именем.

В 1990 году  Пашкуров издаёт книгу воспоминаний «Потерянные годы», в которой утверждает, что пошёл на сотрудничество с немцами под угрозой неминуемой смерти, излагает свою версию событий на острове, согласно которой он саботировал работу «Таагет» и был свидетелем гибели напарника. После окончания войны он избежал репатриации, выдав себя за гражданина Польши. Проживая в Норвегии, установил связи с СССР, контактируя с его организациями по работе с бывшими соотечественниками. Иван Пашкуров скончался 6 мая 1999 года, в возрасте 77 лет.

Установление личности фигуранта

Немецкие исследователи метеорологической войны в Арктике, весьма мало уделили внимания личности Пашкурова, в основном упоминая, что он был уроженцем Курска и вероятно украинцем. Благодаря тому, что Пашкуров, проживая после войны в Норвегии, состоял на учёте в различных регистрационных службах, а его потомки создали ему учётную запись на генеалогическом информационном ресурсе, мы можем точно узнать его полное имя и дату рождения.

Согласно этим сведениям, Пашкуров Иван Тихонович родился 26 августа 1921 года, его родителей звали Тихон Устинович Пашкуров, 1893 года рождения, и Евдокия Пашкурова, 1895 года рождения. В Норвегии Пашкуров дважды женился: в первый раз на Арнхильд Зунд (Arnhild Elfrid Pasjkurov (Sund), от этого брака у него было трое детей. После развода с Арнхильд, его второй супругой стала Альма  (Alma Pasjkurov), 1917 года рождения. Ей он посвятил впоследствии свои мемуары.

   В Книге памяти Курской области записаны двое пропавших без вести Ивана Тихоновича Пашкуровых:

•  ПАШКУРОВ Иван Тихонович, 1921, Б. Солдатский р-н, п. Кукуй, рядовой, 11.1943 пропал б/вести
•  ПАШКУРОВ Иван Тихонович, Б. Солдатский р-н, с. Б. Солдатское, ст. сержант, 12.1941 пропал б/вести

С большой долей вероятности можно утверждать, что эта запись является ошибочной и речь идёт об одном и том же человеке.

В ОБД «Мемориал» числится только один пропавший без вести Иван Тихонович Пашкуров, без указания даты рождения, старший сержант, призван 25.06.1941г., РВК Большесолдатского района, Курской области.

Согласно прилагаемого к записи «Списка на розыск военнослужащих, утративших связь с родственниками в дни ВОВ» от 28.08.1947г., поданным Большесолдатским РВК в Управление по учёту потерь Советской Армии, датой признания пропавшим без вести Пашкурова, считается декабрь 1941 года. Ближайшим родственником указана жена — Улита Трофимовна Овчарова.   Управление потерь СА для всех фигурантов списка, с кем была потеряна связь в 1941 году, завизировало дату окончательного выбытия, как ноябрь 1943 года.

В документе РВК обращает на себя внимание одна особенность — дата призыва, «25 июня 41», без указания области, явно перенесена, в качестве уточнения, из верхней строки предыдущего разыскиваемого. Это можно объяснить тем, что по своему возрасту Пашкуров должен был на момент начала войны проходить службу в рядах РККА по призыву, что совпадает с его воспоминаниями.

В базе данных советских военнопленных, Центра документации Объединения Саксонских мемориалов (г. Дрезден) под идентификационным номером 161521 значится также только один Иван Тихонович Пашкуров.

Место рождения — Солдатское, дата рождения — 26 августа 1919 года, национальность — русский, дата смерти — отсутствует.

Как мы видим, место, число и месяц рождения полностью соответствуют, и только год рождения указан или ошибочно, или Пашкуров сам себе прибавил два года возраста, при попадании в плен.

 Также абсолютно точно, что Пашкуров по национальности был русским, как и указал при попадании в плен. О том, как он стал «украинцем» будет рассказано ниже.

Как мы видим, место, число и месяц рождения полностью соответствуют, и только год рождения указан или ошибочно, или Пашкуров сам себе прибавил два года возраста, при попадании в плен.

Однако окончательно помогли разобраться с установочными данными документы бундесархива, где сохранилась учётная карточка военнопленного. Из неё следует, что Иван Тихонович Пашкуров был взят в плен 30 июня 1941 года, в районе Волковыска, войсковая часть указана как 223 артиллерийский полк: 223 гаубичный артполк входил в состав 85 стрелковой дивизии, 4-го стрелкового корпуса. Звание, видимо ошибочно указано как «младший лейтенант» (подчёркнуто красной линией), род занятий — студент, владеет русским и украинским языками.

Теперь, когда личность Пашкурова можно считать установленной, обратимся к его воспоминаниям - о том как он попал в Норвегию и стал агентом абвера.

Обитатель «Дома смерти»

В своих воспоминаниях Иван Пашкуров очень мало уделил внимания своему довоенному периоду жизни. Он сообщает только, что получил неполное среднее образование, в результате чего при прохождении срочной службы в РККА стал старшим сержантом артиллерии и получил воинскую специальность командира отделения. Также он упоминает, что при обучении в школе проявил большие способности в изучении немецкого языка, что оказало впоследствии серьёзное влияние на его судьбу.

22 июня 1941 года, войсковая часть, в которой проходил службу Пашкуров, оказалась на самом острие немецкого удара — в западной Белоруссии, в районе печально известного Белостокского котла. Уже через неделю, старший сержант укрывался в сарае под слоем сена, пытаясь избежать плена. Немцы протыкали сено штыками и один удар пришёлся прямо в ягодицу Пашкурова.

Я испугался, что следующий укол придётся в действительно важные жизненные органы и выскочил из сена, выкрикнув, как мы учили в школе – Ich bin hier!" ( Я здесь — нем.).Один из немцев назвал Пашкурова «комиссаром», на что тот чётко, на немецком ответил, что он не комиссар, а сержант артиллерии.

Он очутился в лагере для военнопленных в Польше, где один из пленных, помог ему залечить рану и освоиться. Пашкуров на всю жизнь запомнил свой номер военнопленного «2517» (совпадает с номером учетной карточки), описывает условия и смертность в лагере, как чудовищные и утверждает, что совершил успешный побег, но был пойман и жестоко избит. Осенью 1941 года, в составе колонны из 800 отобранных советских пленных, он совершает пеший переход через Восточную Пруссию в Штеттин, при этом они постоянно подвергались нападкам местного немецкого населения.

В Штеттине их погрузили на судно и объявили, что они направляются на работы в Норвегию. Пашкуров попал в партию из 200 человек, которых должны были высадить в коммуне Эрландет, для работ по постройке аэродрома. На берег их сошло 185 — пятнадцать пленных не пережили плавания. Разместили пленных в посёлке Утхауг, в двухэтажном неотапливаемом здании, предназначенном для засолки сельди.

Дом, в котором разместили военнопленных, сразу получил у местных жителей название «Дом смерти» - Dødshuset. Из-за нечеловеческих условий содержания, лишений и издевательств каждый третий пленный не пережил зимы 1941-42 годов. Норвежцы, как могли пытались помочь пленным, передавая им продукты питания и тем не менее, по утверждению Пашкурова, при своём обычном весе 78 килограмм, к концу зимы он весил всего 40 килограмм. Умерших было бы ещё больше, но в «Доме смерти» среди пленных царил необыкновенный дух взаимной поддержки — здоровые отдавали часть пищи больным и подвергшимся побоям, всё найденное съестное шло в первую очередь тем, кто находился в самом тяжёлом состоянии.

Они не верили, что выживут, однако весной 1942 года, 120 уцелевших обитателей «Дома смерти» отправили в Тронхейм, а оттуда по железной дороге в Домбос — важный узел дорог в центральной Норвегии.

Условия содержания военнопленных в Домбосе были существенно лучше, чем в Эрландете. Как отмечают норвежские исследователи, причиной тому был немецкий комендант лагеря, выгодно отличавшийся от своих коллег более гуманным отношением к своим подопечным.

В этом лагере Пашкурову было суждено провести следующие два года своей жизни. Его познания в немецком настолько возросли, что комендант назначил его переводчиком администрации лагеря. Он смог установить неформальные отношения со многими охранниками, которых всё больше угнетали новости с фронта. По словам Пашкурова, некоторые из них, узнав, что предназначены для отправки на Восточный фронт, тайно просили у пленных письменные свидетельства о том, что они хорошо обращались с советскими пленными и сочувствовали им.

За эти два года Иван сумел в значительной степени восстановить свою физическую форму и уже мог воспринимать своё будущее с осторожным оптимизмом. Однако весной 1944 года его неожиданно отправляют в сортировочный лагерь в Лиллехаммере. Первое что ему бросилось в глаза: значительное количество таких же как он, физически крепких и хотя бы немного понимающих немецкий язык, пленных. Причина такого необычного отбора стала ясна, когда в лагере появилась группа офицеров РОА (Российская освободительная армия) созданной изменником генералом Андреем Власовым.

С Пашкуровым отдельно беседовал офицер, представившийся «полковником Морозовым». Он без обиняков предложил пленному пойти на службу немцам в качестве добровольного сотрудника.

И вот на этой беседе Иван Пашкуров «сломался». По его словам, ему были абсолютно чужды идеи Власова, и он бы и не подумал сделать шаг вперёд, если бы предложение было сделано группе военнопленных. Он признаёт, что единственным мотивом его согласия на сотрудничество стал страх за свою жизнь. Вкрадчивая беседа один на один, с предположением, что отказ означает смерть, лишила его мужества. Над всеми военнопленными в Норвегии давно довлел страшный слух, что немцы их всех уничтожат перед наступлением Красной Армии или Союзников. Мысль о том, что этот момент близится и в Лиллехаммере немцы собрали только тех, кто ещё может оказаться им полезными, буквально парализовала волю Пашкурова.

Спустя неделю после своего согласия, бывший старший сержант РККА Иван Пашкуров находился в штатской одежде в поезде, который должен был доставить его в Осло. Открывалась новая страница в его жизни — теперь уже жизни предателя.

Свой среди своих

Пашкуров прибыл в Осло, как раз к тому моменту, когда структура немецкой разведки подверглась крупной реорганизации и вместо «Абверштелле Норвегия» было создано 144-е командование фронтовой разведки FAK 144 (Frontaufklärungskommando 144). Отделение командования в Осло возглавил гауптман доктор Конрад Галлен (Konrad Gallen), до войны бывший гражданским преподавателем в Германии.

Под руководством Галлена, на конспиративной квартире в Скёйене (район Осло) Пашкурову была создана «легенда» и новая личность. О деталях этой легенды к сожалению практически ничего неизвестно, кроме того, что агент получил новое имя Йозеф Балкин. Сам Пашкуров в своих воспоминаниях тоже не раскрывает практически никаких подробностей, за исключением того, что родителями Балкина по легенде были немка и русский эмигрант, проживающий в Бреслау. Здесь возникает вопрос о национальности Балкина — сам Пашкуров об этом ничего не упоминает.  Впоследствии он сам представлялся поляком, который «немного разговаривает по немецки и по украински», однако немецким подводникам его представили, как прибалтийского немца. Это более чем странно для якобы сына русского и немки, и остаётся только предполагать, что об истинных деталях своей легенды Пашкуров предпочёл умолчать или абвер создал ему несколько личностей.

После отработки легенды, Пашкурова переправили в учебный центр абвера в Форнебю, где ему предстояло в кратчайшие сроки овладеть азами метеорологии, радиосвязи и шифрования.  Помимо Пашкурова в группе обучающихся было ещё три агента — все трое норвежцы. Двое из них: Роальд Кваммен (Roald Kwammen) и Карстен Возница (Karsten Wosnitza) были членами немецкой диаспоры в Норвегии и гестапо очень быстро убедило их, что хоть они и граждане Норвегии, их вполне можно считать дезертирами рейха, если они не пойдут на сотрудничество.

Немцы не стали создавать легенду этой паре друзей, просто присвоив им агентурные клички «Тролль» и «Квалли» соответственно. Кваммен и Возница предназначались для операции «Ландвик» (Landvik) по оборудованию метеостанции на южном Шпицбергене.

Третьим норвежцем был будущий напарник Пашкурова и на его личности стоит остановиться подробнее, так как в отличии от пары безобидных и добродушных норвежских фольксдойче, он представлял собой одну из наиболее мрачных фигур в истории норвежского Сопротивления.

Лейф Утне был уроженцем рыбацкой деревни Киберг на побережье Варангер-фьорда. Эта деревня давно имела прочные торговые связи с Россией и норвежцы даже дали ей прозвище «Маленькая Москва». Когда осенью 1940 года в район Варангера прибыли немецкие войска, около ста человек населения Киберга, включая женщин и детей, покинули её на рыболовных судах, не желая оставаться под немецкой оккупацией. Они прибыли в Мурманск и попросили убежища у советских властей, в чём им не было отказано.

Когда началась Великая Отечественная война, норвежцы из Киберга откликнулись на просьбу советской разведки выполнять её задания в тылу врага. Была отобрана группа из 34 человек, которые должны были создать сеть разведывательных пунктов на побережье Финмаркена и сообщать сведения о передвижении немецких войск, кораблей и конвоев. Среди отобранных был и 19-летний Лейф Утне, прошедший подготовку радиста.

В октябре 1942 года, Лейф в составе группы, в которую входил и его родной дядя Харальд Утне, был высажен с подводной лодки около Нальнесета, в восточном Финмаркене. Норвежцы самоотверженно работали до лета 1943 года, когда контрразведка абвера объявила настоящую охоту за ними. В одной из засад был пленён и Лейф Утне, вместе со своим передатчиком.

Он рассказал всё что знал и предал всех кого знал. Немцы с его помощью организовали радиоигру и в результате советские самолёты сбрасывали грузы для партизан прямо в руки абвера, также в засады попали несколько групп, высаженных с подводных лодок. Всего, по данным норвежских исследователей, в результате предательства Утне, погибли и были казнены около 50 партизан и их помощников из числа местных жителей.

Стоит отметить, что после войны партизаны Киберга не получили статуса бойцов норвежского Сопротивления и только в 1992 году, после личного требования короля, парламент Норвегии признал их в этом статусе.

Когда в Мурманске поняли, что он предатель и прекратили связь, Утне оказался не у дел. Лейф понимал, сколько жизней погубил и начал впадать в сильную депрессию. В абвере решили, что для его психики будет полезна миссия на острове Медвежий, на что он без раздумий согласился. Немцы не стали его особо легендировать, присвоив псевдоним Людвиг Киберг.

Пашкуров о своём знакомстве с напарником пишет кратко: «Мы возненавидели друг друга с первого взгляда». Утне по его словам сразу дал понять, что в их паре он главный, как по своему опыту, так и по заслугам перед абвером.

Из всех троих норвежцев, Пашкуров по его словам наиболее близко сошёлся с Квамменом. Любопытно, что воспоминания Роальда Кваммена о его миссии на Шпицбергене были опубликованы в 2004 году и там он вскользь упоминает о группе «Таагет» - «там были поляк и норвежец».  Это свидетельствует о том, что в центре подготовки «Йозеф Балкин» всё-таки выдавал себя за поляка.

В октябре 1944 года, подготовка групп «Ландвик» и «Таагет» была завершена. Впереди предателей ждала долгая полярная ночь на краю света, которую им предстояло провести в обществе друг друга.

Операция «Таагет»

Осенью 1944 года метеослужбы люфтваффе и кригсмарине проводили последнюю масштабную операцию по созданию наземных метеостанций в Баренцевом море. 

10 сентября 1944 года из Хаммерфеста вышла первоклассно укомплектованная экспедиция кригсмарине «Хаудеген». Её целью было северное побережье Шпицбергена.

6 октября из Тромсё на субмарине U- 636 вышла экспедиция люфтваффе «Хельхус», для оборудования станции на острове Надежды. В её составе было только четверо кадровых метеорологов и радистов люфтваффе.

12 октября из Тромсё к южному Шпицбергену вышла U-365, на её борту были «Тролль» и «Квалли», которые должны были оборудовать станцию люфтваффе «Ландвик».

Группа люфтваффе «Таагет», Пашкурова и Утне замыкала эту волну, её выход должен был состояться в первой половине ноября.

По данным ведущего немецкого исследователя метеовойны в Арктике Франца Зелингера (Franz Selinger), немецкое командование было полностью уверено, что радиоразведка Союзников быстро вскроет работу этих станций и примет меры к их уничтожению. Этим и объясняется решение почти одновременно создать четыре станции и привлечь коллаборационистов для минимизации потерь ценного кадрового состава. В условиях полярной ночи и скованного льдом моря, задача ликвидации всех станций представляла собой большую проблему.

Все три станции люфтваффе имели индивидуальные коды для связи с центром в Бардуфоссе, но знали частоты и местоположение друг друга, и в случае необходимости могли ретранслировать передачи или запрашивать помощь.

12 ноября 1944 года, на борт лодки U-1163, под командованием обер-лейтенанта Эрнста-Людвига Балдуна (Ernst-Ludwig Balduhn) прибыли «Йозеф Балкин» и «Людвиг Киберг», а также один кадровый метеоролог флота. 14 ноября, в 16.00 U-1163 вышла из базы в Тромсё, чтобы доставить группу «Таагет» на остров Медвежий.

Первоначально высадку планировалось произвести у мыса Гарри, на западном побережье острова. Лодка достигла его ранним утром 16 ноября, когда было ещё слишком темно. Днём, когда мрак полярной ночи немного рассеялся, Балдун решил попытаться спустить лодки, но волнение моря в этом открытом районе было таким сильным, что он решил изменить место высадки и размещения станции. После анализа карты и лоций, выбор пал на залив Сёрхамна (Южная бухта), в юго-восточной части острова. Там был большой песчаный пляж, удобный для высадки, а берега залива служили защитой от волн.

Саму станцию было решено разместить в бухте Моржовая (Kwalrossbukta), которая располагалась к северу от Сёрхамны. Рельеф побережья бухты и окружающие её заброшенные постройки, позволяли скрыть станцию от лишних глаз, а самое главное там протекал ручей, что решало проблему с пресной водой. Около устья ручья и решено было возвести станцию. Была только одна проблема: Сёрхамну и Моржовую разделяло плато высотой 80 метров, которое нужно было преодолеть.

Немцы, однако предусмотрели этот вариант и на лодке было необходимое альпинистское снаряжение для подъёма людей и грузов.

Высадка десантной партии началась в 16.00 16 ноября и прошла успешно. Следующие трое суток экипаж U-1163 не покладая рук, занимался оборудованием станции. Моряки возвели специально спроектированный, разборный дом из теплоизолирующего материала, размером 5,4 х 2,4 метра, метеоролог подготовил и настроил оборудование для измерений. Припасы и топливо были складированы возле станции.

20 ноября лодка Балдуна покинула Сёрхамну и взяла курс на Нарвик, оставляя за собой полностью оборудованную и готовую к работе станцию «Таагет». Но все сроки выхода на связь с Бардуфоссом прошли, а станция упорно молчала.

Двое на острове

О том, что происходило на станции после ухода U-1163 можно судить только по воспоминаниям Пашкурова. По его словам, Утне, который формально был старшим в группе, самоустранился и сразу стал пропадать на охоте или просто вставал на лыжи и молча уходил в неизведанные просторы острова. Сам Пашкуров тоже занялся исследованием острова, особенно ему нравилось посещать заброшенный посёлок Тунхайм, где когда-то пытались добывать уголь. Не испытывая ни в чём нужды, Утне откровенно тяготился обществом напарника, в отличии от Пашкурова, которого реально пугали неожиданные исчезновения «Людвига» и перспектива оказаться одному на необитаемом острове.

Неизвестно сколько бы это продолжалось, но немцы не забыли про «Таагет». Центр в Бардуфоссе решил, что вероятно со станцией произошла та же неприятность, что и на станции «Ландвик». Кваммен и Возница, после высадки обнаружили, что их радиостанция и генератор были повреждены при транспортировке. Однако они сумели выйти на связь со станцией «Хельхус» на острове Надежды и сообщить о проблеме.

Сначала немцы решили разобраться с подающей признаки жизни станцией и 9 декабря доставили подводной лодкой на «Ландвик» запасной передатчик и генератор.

Только 17 января 1945 года, в Тромсё на U-992 обер-лейтенанта Ханса Фальке (Hans Falke) были доставлены полученные от люфтваффе два комплекта батарей и два генератора, после чего лодка взяла курс на Медвежий. Фальке достиг Сёрхамны 25 января, войдя в бухту он приказал несколько раз выстрелить из зенитных автоматов, оповещая о своём прибытии. После этого на берег была высажена десантная партия во главе с механиком лодки, обермашинистом Германом Фридрихом (Hermann Friedrich), которому было поручено обследовать техническое состояние оборудования «Таагет». 

Подводники U-1163 предусмотрительно оставили свисающими с плато альпинистские тросы, которыми и воспользовалась команда Фридриха для подъёма.  Франц Зелингер после войны опросил Фридриха и тот рассказал, что станцию они нашли в запустении, а все припасы, включая 40 канистр с бензином так и лежали в снегу около дома, как их оставили моряки Балдуна. Из обитателей станции первым появился «Йозеф», представившись поляком, но по словам Фридриха, ему никто не поверил. Батареи к передатчику были полностью разряжены, генератор и зарядное устройство были в неисправном состоянии. Вскоре объявился и «Людвиг», не проявивший никакого интереса к появлению немцев и их работе по восстановлению оборудования. По словам Фридриха, ему показалось, что напарники вообще плохо понимали друг друга.

«Так как оба почти не разговаривали друг с другом, не было ни распорядка дня, ни совместных приёмов пищи. «Поляк» сказал мне, что иногда не видит своего напарника по несколько дней подряд. У обоих было оружие и они много охотились».

Пашкуров и Утне подтвердили Фридриху, что практически не понимают друг друга — первый заявил ему, что знает только немного немецкий и украинский (из чего немцы и сделали вывод, что он на самом деле украинец), а Утне заявил, что говорит только по-норвежски. Фридрих не придал этому значения, но Зелингер справедливо подвергает это сомнению. Как норвежец, проживший два года в СССР и русский, проживший два года в Норвегии не могли элементарно понимать друг друга и как абвер мог создать из них группу?

Тем не менее Фридрих со своими людьми отремонтировал и наладил оборудование, а вечером 28 января Фальк пригласил напарников на свою лодку для прощального ужина. 

После ужина, «Йозефа» и «Людвига» высадили на берег, а U-992 покинула Сёрхамну, отправившись на боевое патрулирование.

После ухода лодки Фалька, центр в Бардуфоссе с удовлетворением зафиксировал регулярный выход в эфир и передачу наблюдений с острова Медвежий. Была только одна странность: по почерку радиста немцы поняли, что за ключом в основном работает не штатный радист «Людвиг», а гораздо менее опытный «Йозеф».

Всё было нормально вплоть до 8 апреля 1945 года, когда центр принял сообщение от «Йозефа», что «Людвиг» не вернулся с охоты и требуется немедленная эвакуация, так как он не может один работать на станции. Передачу «Йозефа» перехватил и Кваммен, который свидетельствует, что хотя он не знал шифра, по почерку радиста было ясно, что на Медвежьем что-то случилось.

11 апреля лодка U-668 капитан-лейтенанта Вольфганга фон Эйкштедта (Wolfgang von Eickstedt) получила приказ прервать патрулирование и следовать к Медвежьему, для эвакуации «Таагет». 13 апреля лодка прибыла к Моржовой бухте и сигнальными ракетами и выстрелами из зениток оповестила о своём присутствии. Вскоре, на мысе Нильссон появилась фигура человека, который знаками показал, что высаживаться надо в Сёрхамне.

Когда резиновая лодка подводников причалила к пляжу, Пашкуров уже ждал её там и попытался сразу забраться в лодку. Эйкштедт однако имел приказ обследовать станцию, а также забрать оборудование и документацию. Обыскав станцию, подводники обнаружил в доме обмундирование «Людвига», его документы и пистолет. Провизия и топливо также были закопаны в снегу около дома. После изъятия передатчика и документов, Эйкштедт приказал забрать и консервы, так как на U-668, после полутора месяцев патрулирования, осталась только сельдь и крупы. «Йозеф Балкин» как и предыдущим подводникам простодушно рассказал, что не понимал «Людвига», а погиб тот якобы охотясь на тюленей в самой бухте Моржовая, при этом в бортовом журнале лодки Пашкурова записали уже как «венгра».

Вольфганг фон Эйкштедт пережил войну (он умер в 1988 году) и хорошо запомнил «длинноволосого человека с тоской в глазах». Помнил он и то, что ему поведал Пашкуров о своём прошлом. Эти сведения буквально изумили Франца Зелингера: 

«На очень приличном немецком, эвакуированный рассказал  мне, что ещё до 1941 года был нашим агентом в СССР, но был раскрыт и арестован, однако его обменяли, заставив дать обязательство больше не работать против Советского Союза».

17 апреля 1945 года U-668 доставила Пашкурова в Нарвик, где его сразу направили для отчёта командующему подводными лодками в Норвегии фрегатен-капитану Рейнхарду Зурену. К сожалению журнал боевых действий Зурена за этот период не сохранился и о чём докладывал Пашкуров неизвестно.

После этого Пашкурова забрали сотрудники абвера и агент  «Йозеф Балкин» исчез окончательно. Но после капитуляции рейха, в находящийся в Осло офис UNRAA (организация союзников по помощи и реабилитации перемещённым лицам) явился поляк с документами на имя Иосифа Белецкого, уроженца города Сувалки. Ему помогли оформить вид на жительство в Норвегии и избежать репатриации.

Спустя 12 лет Иван Пашкуров вернёт себе имя, данное при рождении. Но своё последнее слово он решил сказать гораздо позже.

Последнее слово Ивана Пашкурова

Норвежский историк Эйнар Штеффенак, в своём исследовании о судьбе советских военнопленных в Норвегии, охарактеризовал книгу Пашкурова, как «последнее оправдание перед советской властью, перед уходом в могилу». Учитывая содержание книги и то, что она была выпущена издательством, аффилированным с норвежской коммунистической партией, это недалеко от истины.

Спустя 45 лет Пашкуров напишет, что если Лейф Утне бежал от призрака своей совести вглубь острова, то он оставаясь один тоже размышлял о своём предательстве. Он вёл дневник, где рассуждал о Гитлере и Сталине и о том, как ему вернуть доверие Родины, хотя и понимал, что это практически неосуществимо:

«Я знал, как генералиссимус Сталин поступает с предателями. Я был предателем. Причины, побудившие меня стать предателем, не имели никакого значения».

По словам Пашкурова, так как вся работа станции была практически на нём, а следить за ним было некому, то он по сути занимался саботажем. Учитывая, что выходы на связь с декабря 1945 года были регулярными, остаётся предположить, что он передавал неверные данные, но установить это уже невозможно — документы метеослужбы были также утрачены в конце войны.

Касаясь судьбы Лейфа Утне, Пашкуров сначала рисует мрачную картину отношений между напарниками, которые сложились к весне 1945 года.

Если сотрудники люфтваффе отправили на U-992 запасное оборудование, то абвер послал своим агентам приличный запас алкоголя и табака. Утне стал регулярно напиваться, при этом он постоянно игрался с пистолетом и угрожал убить напарника. «С острова вернётся только один!» - всё чаще произносил норвежец.

«Говорить с ним мне было не о чем. Изначальная антипатия переросла в чистую, лютую ненависть. Пистолет Людвига, как дамоклов меч, постоянно висел над моей головой».

Развязка произошла в первых числах апреля. Утне проснулся в хорошем настроении, но сразу начал выпивать, быстро напился и сказал, что хочет свежей рыбы на обед. Он приказал Пашкурову помочь ему на рыбалке и они спустили на воду Моржовой бухты свою резиновую лодку. Пашкуров был на вёслах, Утне продолжал отхлёбывать из бутылки, которую взял с собой. Внезапно, когда они уже были довольно далеко от берега, Лейф сделал большой глоток и начал раскачивать лодку из стороны в сторону. Они сразу перевернулись и оказались в ледяной воде. Пашкуров сумел добраться до берега, где упал в обморок. Когда он очнулся, ни лодки, ни Лейфа он уже не увидел.

По его словам, только спустя несколько дней, он нашёл в себе силы выйти на связь и передать шифровку об эвакуации. Таким образом Лейф Утне оказался прав: с острова вернулся только один, однако это был не он.

Вероятно, когда Иван Пашкуров в 1990 году в своей книге описывал гибель Лейфа Утне, он не сомневался, что никто не сможет оспорить его версию — ведь свидетелей не было и не могло быть. И тем не менее одно очень любопытное свидетельство осталось. Франц Зелингер обнаружил личный дневник первого вахтенного офицера U 1163, лейтенанта Пробста, где была запись об обстоятельствах высадки Пашкурова на остров Медвежий.

«Этого сотрудника метеостанции нам представили, как прибалтийского немца (Balte). Он был абсолютно чужд морю и на протяжении всего перехода был сильно напуган, особенно, когда субмарина была в подводном положении. Когда мы, преодолевая небольшие волны, шли к берегу на резиновой лодке и зачерпнули немного воды, его буквально парализовало от страха. Я видел, что он явно не умеет плавать и готовится к неминуемой смерти. В связи с наступающей темнотой нам было необходимо вернуться на корабль, но он наотрез отказался и предпочёл остаться один в зимнюю ночь на берегу. Мы оставили ему спальный мешок на оленьем меху, он накинул его на себя и встал под нависающей скалой, молча наблюдая как мы отчаливаем к лодке.»    

   После женитьбы и легализации, Пашкуров осел в провинции Хедмарк и работал трубочистом в коммунальном хозяйстве. Жизнь его была ничем не примечательна до мая 1961 года, когда он буквально взорвал норвежскую прессу и эмигрантскую общественность в Европе, открытым письмом в советскую газету «Голос Родины», издававшуюся для бывших советских граждан, оказавшихся за границей. В своём письме Пашкуров подверг резкой критике уровень жизни в Норвегии и хвалил достижения Советского Союза.

Известный антисоветский журнал «Посев», обнаружив, что у трубочиста с тремя детьми есть собственный дом и автомобиль, несколько номеров подряд громил Пашкурова, как явного агента КГБ, но того это нисколько не волновало, а норвежских журналистов он даже не пустил на порог своего дома.

Продолжая сотрудничать с советским обществом «Родина» и вышеуказанной газетой, Иван Пашкуров видимо всё-таки добился прощения от советской власти.  В 1974 году ему разрешили посетить Советский Союз, где он смог последний раз увидеть свою ещё живую мать и видимо не случайно, именно датой 12 апреля 1974 года заканчивается и двухтомное дело  Ивана Пашкурова в фонде общества «Родина», хранящееся в Государственном архиве Российской Федерации.

Название операции «Таагет» – «Туман», оказалось исключительно прозорливым, спустя десятки лет многие обстоятельства этой экспедиции ещё покрыты туманом. Как именно погиб Лейф Утне? Почему Пашкуров в своей легенде менял национальности и говорил то на ломаном, то на очень приличном немецком? Как он вышел на связь с СССР и почему немецкая разведка отпустила его в «свободное плавание»? Почему после 1974 года и посещения Советского Союза прекратились его контакты с с обществом «Родина», хотя он и в 1990 году писал о своей лояльности к советской власти? Эти и ещё очень многие вопросы остаются без ответа  - свои тайны спецслужбы открывают очень неохотно.

---

1. Dege, Wilhelm. War North of 80. The Last German Arctic Weather Station of World War II — University of Calgary Press, Calgary, 2004
2. Holzapfel, Rupert. Deutsche Polarforschung 1940-1945 (http://epic.awi.de)
3. Ritschel, Herbert. Kurzfassung Kriegstagebücher Deutscher U-Boote 1939–1945. — Norderstedt
4. Rossnes, Gustav. Luftwaffen-Wetterstation Taaget i Kvalrossbukta på Bjørnøya. Et kulturminne etter en tragisk og dramatisk krigshistorie . - Polarboken 2013 – 2014,Utgitt av Norsk Pjlarklubb Oslo 2014
5. Pryser, Tore. Hitlers hemmelige agenter. Tysk etterretning i Norge 1939–1945, 2001
6. Kvammen, Roald. Overwintringen i Stormbukta siste krigsår 1944-45 - Polarboken 2003 – 2004,Utgitt av Norsk Polarklubb Oslo 2004
7. Steffenak, Einar Kr. Russerfangene. Sovjetiske krigsfanger i Norge og deres skjebne. Humanist Forlag 2008 ISBN 978-82-8282-016-5
8. Selinger Franz: "Von 'Nanok' bis 'Eismitte'. Meteorologische Unternehmungen in der Arktis 1940-1945" Convent Verlag GmbH, Hamburg 2001, ISBN 3-934613-12-8
9. LASHIPA 5 Archaeological expedition on Spitsbergen 27 July - 17 August 2008 Arctic Centre - University of Groningen
10. Pasjkurov, Ivan. Tapte ar : Tilegnet Alma / Ivan Pasjkurov. - [Oslo] : Falken, 1990. - 150 с.; 22 см.; ISBN 82-7009-270-3
11. «Посев» №21 (784), 21 мая 1961, № 26 (789), 25 июня 1961
12. http://www.lexikon-der-wehrmacht.de
13. https://www.wlb-stuttgart.de
14. https://snl.no/Abwehr_i_Norge
15. http://opisi.garf.su
16. https://obd-memorial.ru/html/
17. https://www.stsg.de/cms/index.php
18. http://war.culture.gov-murman.ru