Лапуасцы: Взлёт и падение финского фашизма. Часть 2
09 ноября 2023
933
Во второй половине 1930 года в Финляндии праворадикальные силы, олицетворением которых стало Лапуаское движение, во всех смыслах слова делали, что хотели. Террором против политических противников и угрозами госпереворота они фактически снесли не устраивающее их правительство, протащили через парламент интересующие их антикоммунистические законы, а в самом парламенте сильно уменьшили влияние социал-демократов. Отдельные лидеры лапуасцев начали даже поговаривать о запрете парламентских партий и отмене республиканской формы правления. К концу 1930-го страна фактически оказалась перед выбором: либо дать отпор распоясавшимся радикалам, либо продолжать стремительное движение к установлению профашистской диктатуры.
Дачная «поездка» экс-президента Стольберга.
Предвыборная гонка осени 1930 года показала, что Лапуаское движение имеет серьезный вес в самых разных слоях общества и в армии. В его поддержку высказывались такие авторитеты, как Маннергейм или старейший финский историк и политический деятель Й.Р. Даниэлсон-Кальмари. Лапуасцам удалось сколотить нечто вроде коалиции буржуазных партий в парламенте, с помощью которой они в ноябре, наконец, провели «антикоммунистические» законы. За историей с лапуасцами внимательно и с нескрываемым беспокойством смотрели и в Москве. События лета-осени 1930 года в Москве однозначно восприняли как настоящий фашистский переворот, в результате чего Финляндию начали рассматривать как потенциального противника. В 1931 году полпред СССР в Финляндии И.М. Майский сообщал, что в случае нападения на СССР Финляндия окажется в стане его противников.
Но в самом движении назревал новый раскол, причем всё на той же почве, что и ранее. Наиболее дальновидные его руководители еще летом поняли, что для достижения своих целей нужна более широкая общественная поддержка, которую можно было бы получить путем привлечения на свою сторону лидеров и электорат умеренно-правых и центристов. Было очевидно, что радикальные методы борьбы, хотя и эффективны в краткосрочной перспективе, отталкивали тех, кто являлся сторонником законности (история с губернатором Хейнрихсом стала тому ярким примером), да и среди лапуасцев уже вызвали раскол, приведший впоследствии к преждевременной кончине «Замка Финляндии».
.jpg "\"Победители\". Руководство Лапуаского движения - В. Хертуа, В. Косола, И. Койвисто и К. Карес")
Число похищений (сами лапуасцы деликатно называли их «поездками») после июня действительно пошло на спад. В августе их жертвами 37 человек, в сентябре 26, а всего с мая по сентябрь 1930-го в «поездки» отправились 254 человека. 15 сентября Косола сотоварищи опубликовали декларацию, призывающую вообще положить конец «актам насилия частного характера». Однако радикальное крыло полагало, что отказываться от насилия еще рано, поскольку в стране продолжают действовать рабочие организации и левые в лице социал-демократов. Большинство сентябрьских похищений было уже делом рук различных групп, действовавших без санкции руководителей движения, но от его имени. Таким образом, лидеры лапуасцев де-факто начали утрачивать контроль над своими приверженцами, воспринимавшими лозунг «мы делаем, что хотим» слишком буквально.
Одним из наиболее последовательных и решительных критиков деятельности Лапуаского движения был первый президент Финляндии К.Ю. Стольберг. В принципе, он «проштрафился» не только перед лапуасцами, но и вообще перед всеми правыми националистами – во-первых, он выиграл выборы у их ставленника Маннергейма, во-вторых, помиловал «красных» финнов – участников гражданской войны, в-третьих, уравнял в правах профсоюзные организации с работодателями – в общем «преступлений» перед «активистами» имел предостаточно. После отставки Стольберг на несколько лет ушел из политики, хотя действующий президент Реландер неоднократно обращался к нему за советом, в том числе относительно выходок лапуасцев и продвигаемых ими «законов».
Стольберг, хотя и придерживался антикоммунистических взглядов, был ярым поборником законности и резко выступал даже против закрытия прокоммунистических изданий, если для этого не имелось законных оснований. Естественно, что развязанный ультраправыми террор ничего кроме возмущения у него вызывать не мог. Еще 26 июня 1930 года под псевдонимом «K.J.S.» (маскировка, конечно так себе, это были просто его инициалы) он опубликовал в «Хельсингин саномат» большую статью «Беззаконие или правопорядок?», в которой подверг резкой критике действия праворадикалов. Стольберг обратил внимание на то, что страну осуждает даже традиционно благожелательно настроенная шведская пресса. Так «Dagens Nyheter» писала, что Финляндия встала на «полуфашистский» путь развития, а «Upsala Nya Tidning» считала, что главная политическая опасность для Финляндии теперь исходит отнюдь не слева, а справа, угрожая самому существованию парламентской системы. Бывший президент выражал беспокойство, что правительство фактически демонстрирует отказ от принципов верховенства закона и что незаконные средства будут использоваться и дальше и вопрошал:
«Неужели наша страна и народ собираются в это окунуться? Разве те руководители, лидеры и общественные группы, голоса которых принадлежат различным партиям, не имеют времени положить конец использованию незаконных средств?»
.jpg "Первый президент Финляндии (1919–1925) Каарло Юхан Стольберг")
Стольберг прямо говорил Реландеру: идя на поводу у правых радикалов и соглашаясь с их весьма вольными трактовками законов, правительство и президент теряют возможность вести Финляндию в правильном направлении и признает свою слабость. Правительство не должно сдаваться перед лапуасцами. Свои мысли Стольберг регулярно транслировал через прессу, заслужив славу активного противника лапуасцев. Он вновь вернулся в политику, пойдя на парламентские выборы от Национальной прогрессивной партии. Деятельность Стольберга вызывала раздражение у Косолы и его соратников, в его адрес регулярно звучала критика и различные обвинения в сочувствии коммунистам, но замахнуться на первого президента они не решались.
В субботу 11 октября 1930 года в гостинице Сортавалы вечером собралось несколько высокопоставленных финских офицеров во главе с начальником Генерального штаба генерал-майором К.М. Валлениусом, совершавшим инспекционную поездку по восточным районам страны, а также несколько гражданских лиц. Объединяла эту группу принадлежность к Лапуаскому движению. Господа офицеры оживленно обсуждали политическую обстановку в стране, и в центре беседы оказалась фигура первого президента. Говорили о нем, надо полагать, отнюдь не в положительном ключе, по крайней мере позже суд признал, что Валлениус «своими увещевающими заявлениями подбивал Кууссаари на действия».
Присутствовавший на вечере начальник мобилизационного отдела Генерального штаба егерь-подполковник Ээро Кууссаари был обладателем практически эталонной для всякого уважающего себя «активиста» биографии. В 1915 году молодой националист создал один из первых маршрутов по переброске за границу добровольцев в 27-й Прусский королевский егерский батальон и активно участвовал в их вербовке и прочей подпольной деятельности, пока в 1916-м не попался на глаза полиции и был вынужден бежать из страны в Германию, где присоединился к батальону. Участвовал в боях в качестве диверсанта-разведчика, конечно же принимал самое активное участие в гражданской войне, а после неё не менее активно переключился на борьбу против Советской России. Воевал в составе Северо-Ингерманландского добровольческого корпуса, весной 1919-го организовал теракты на водопроводе в Петрограде, участвовал в подготовке «Олонецкого похода», после чего весной 1920-го вернулся на действительную службу в армию.
Утром 12 октября Кууссаари проснулся в гостинице в состоянии сильного похмелья. Несмотря на действующий в стране «сухой закон», накануне он много пил. Настолько много, что даже не поехал с Валлениусом на инспекционную проверку, а вместо этого продолжил пьянку с еще двумя офицерами, попутно произнося политические речи и, по свидетельству очевидцев, приставая к женскому персоналу. Вновь изрядно набравшегося алкоголем Кууссаари, как положено, к вечеру потянуло спасать страну от большевизма и он, имея в виду похищение Стольберга, обратился к вернувшемуся Валлениусу с вопросом «Позвонить ли мне в Хельсинки?», на что Валлениус отмахнулся со словами «Просто позвони», возможно не очень понимая, куда именно и зачем собрался звонить его подчиненный. Кууссаари же воспринял это как руководство к действию, взяв себе в помощники секретаря «Замка Финляндии» М. Яскари, что особенно забавно, юриста по образованию и сына финского парламентария. Именно Яскари в тот же день связался с членом одной из хельсинских ячеек «Союза фронтовиков Освободительной войны» Ю. Янне - механиком и таксистом, а по совместительству агентом тайной полиции! Ему и было поручено похитить Стольберга и отвезти почему-то в Йоэнсуу.
Вечером в понедельник Кууссаари послал Валлениусу телеграмму, что к «поездке» все готово, но адресат получил её только днем 14 октября, в результате чего испытал сильнейший шок. Валлениус, похоже, просто не ожидал, что пьяные разговоры в Сортавале практически немедленно воплотятся в реальное похищение, да не кого-нибудь, а первого президента страны, а сам он окажется во главе группы заговорщиков. Генерал немедленно приказал Кууссаари отменить все, но было уже поздно.
В 9 утра 14 октября К.Ю. Стольберг традиционно возвращался с утренней прогулки вместе с женой Эстер по небольшой лесной дороге в пригороде Хельсинки. Здесь их нагнал новенький легковой «Шевроле» зеленого цвета, из которого вышли несколько мужчин и, уточнив личность Стольберга, насильно посадили его в машину, угрожая пистолетом. Вместе с Янне было еще трое рабочих авиазавода в Тампере, но Эстер Стольберг потребовала, чтобы и её тоже забрали вместе с мужем. После недолгих препирательств похитители все же усадили её в машину, при этом одному из членов шайки пришлось выйти, так как шестерых человек «Шевроле» вместить не мог.
«Шевроле» беспрепятственно проследовал через несколько крупных населенных пунктов, включая Лахти и Миккели, пока к вечеру не добрался до Йоэнсуу. Однако тут Янне остался без дальнейших инструкций и в конце концов просто распустил свою группу, отпустил пленников, а сам поехал в Хельсинки. Забавно, но по одной из версий Янне предложил экс-президентской чете отвезти их обратно, но они благоразумно отказались. Мало ли, что еще взбредет в голову этому странному вооруженному типу. Стольберги провели ночь в городе у знакомых, а утром в сопровождении представителей городской администрации были торжественно препровождены на станцию и посажены на поезд до Хельсинки.
К своему большому удивлению, в том же поезде Стольберг обнаружил… двоих своих похитителей, которые немедленно были арестованы. Весть о похищении первого президента, а затем и его счастливом спасении тем временем уже была разнесена по радио и прибывший утром 16 октября на вокзал Хельсинки поезд Стольберга встречала огромная толпа численностью до десяти тысяч человек.
Вскоре после этого полиция арестовала всех остальных непосредственных участников похищения. Янне на допросе партизана из себя строить не стал и немедленно «сдал» заказчика. Яскари несколько дней пытался водить следствие за нос, но в итоге под давлением отца и, как ни странно, одного из руководителей Лапуаского движения И.Койвисто, сознался и рассказал об участии в заговоре Кууссаари, который, в свою очередь, заявил, что действовал по приказу Валлениуса. Последний 22 октября был арестован, а 27-го уволен с поста начальника Генштаба.
Во время следствия слухи и домыслы нелепую выходку «заговорщиков» возвели чуть ли не в ранг государственного переворота. К «заговору» пытались привязать командующего финской армией генерал-лейтенанта А.Сихво и генерал-майора Х. Эквиста, бестолковую же организацию похищения отнесли на волю случая. Сам Стольберг в своих злоключениях подозревал президента Реландера, а больше всего министра иностранных дел Х.Я. Прокопэ, с которым после случившегося даже перестал здороваться. Однако следствие никакого вселенского заговора не обнаружило, и в декабре Окружной суд Хельсинки вынес приговор в отношении семи человек. Янне получил полтора года лишения свободы, его подельники отделались условными сроками по одному году для каждого. Более сурово суд наказал заказчиков всего этого водевиля: Валлениус и Кууссаари как заказчики получили по три года с лишением занимаемых должностей, Яскари – два. Однако после поданной апелляции судебное решение было пересмотрено.
Адвокат Валлениуса упирал на то, что произошедшее для его клиента не более чем нелепое стечение обстоятельств, у Валлениуса только что родился ребенок и ему все это было вообще не нужно. Суд принял это во внимание, но учитывая «подстрекательские» разговоры генерала и его попытки уничтожить улики (телеграфную ленту с сообщениями от Кууссаари), срок ему сократили до двух лет. Судебные разбирательства длились еще несколько месяцев, дело дошло до верховного суда, который в конце концов в июле 1931 года снял обвинения с Валлениуса и освободил его из под стражи, Кууссаари получил год тюрьмы, Яскари полтора, Янне и его подельники (один из них умер в тюрьме до окончательного решения) от 8 месяцев до года тюремного заключения, т.е. им по сравнению с первым приговором сроки еще и ужесточили. На фоне смягчения наказаний для заказчиков похищения последнее обстоятельство выглядит особенно «великолепно».
Для праворадикалов история с «поездкой» Стольберга сыграла роковую роль. Очередной акт прямого террора вызвал взрыв негодования у законопослушных граждан страны. С тем же успехом лапуасцы, например, могли бы устроить публичное сожжение финской конституции на Сенатской площади Хельсинки. От движения отвернулись многие ранее сочувствовавшие ему армейские офицеры. Национальная Прогрессивная партия расценила похищение как
«…возмутительный акт, который не может иметь ничего общего с борьбой против коммунизма, принизивший значение верховенства закона в нашей стране в глазах иностранных государств и ослабивший и так уже пошатнувшееся доверие к нам».
Эту позицию полностью разделяли и лидеры Аграрной партии, членами которой всё еще оставались некоторые лапуасцев, включая Косолу. Обе организации отказались поддерживать Лапуаское движение и вышли из числа его сторонников, сформировав вместе со Шведской Народной партией т. н. «коалицию законности».
Лидеры лапуасцев, хотя и не имели никакого отношения ни к подготовке, ни к самому похищению Стольберга, и не подумали осудить или хотя бы извиниться за бестолковую выходку своих не в меру ретивых сторонников. Более того, едва выйдя из тюрьмы, Валлениус немедленно был приглашен в руководство движения. Кууссаари, к слову, без работы тоже долго не сидел и вернулся на службу в Генштаб, точнее его военно-исторический отдел, уже 1 сентября 1932-го. Более того, в 1931 году Косола и Карес демонстративно покинули ряды Аграрного союза. «Замок Финляндии» после этих событий был распущен.
«Пиррова победа» Косолы
Почувствовав, что широкая общественная поддержка праворадикалов постепенно ослабевает, финские власти осмелели и решили слегка надавить на движение, устроив процессы над организаторами других похищений. Но лапуасцы по-прежнему считали, что террор против коммунистов – дело, идущее во благо страны, и активно саботировали следственные мероприятия. Когда начались аресты подозреваемых, в полицейские участки заявлялось до 400 человек с «признаниями». Всего же по 254 случаям похищений полиции пришлось допросить в качестве подозреваемых более десяти тысяч человек! В итоге под суд попали 656 человек, из которых только 38% были приговорены к реальным наказаниям, еще 10% получили условные наказания, а в отношении остальных суды так и не смогли принять решение. Иными словами, даже из числа привлеченных к ответственности более половины смогли избежать какого-либо наказания вообще.
Тем временем, движение начало постепенно обретать формы политической партии. На очередном съезде 22–23 ноября оно было официально зарегистрировано как ассоциация. В 1931–32 годах её ряды насчитывали примерно 30 тысяч членов. Учредителями выступили главным образом лидеры радикального крыла, что предопределило дальнейший характер её деятельности.
Осенью в Финляндии началась подготовка к очередным президентским выборам, которые должны были пройти в начале марта 1931-го. В те годы Президент Финляндии избирался не прямым всенародным голосованием, а выборщиками от партий в количестве трехсот человек. От правых Национальная коалиционная партия выдвинула кандидатуру П.Э. Свинхувуда – главы финского правительства во время гражданской войны. Его же поддерживали и лапуасцы. Аграрный союз, недовольный чрезмерной симпатией «своего» нынешнего президента Реландера к лапуасцам, остановил свой выбор на кандидатуре бывшего премьера К. Каллио, а Национальная прогрессивная партия выдвинула Стольберга, которого в итоге поддержали также социал-демократы и «шведы».
Впрочем, Каллио практически сразу покинул президентскую гонку, поскольку даже часть аграриев отказалась за него голосовать. Фаворитом по всем показателям выглядел Стольберг, но Лапуаское движение такое важное дело не могло пустить на самотек и активно включилось в избирательную кампанию, правда, своими собственными «оригинальными» методами. В феврале оно весьма недвусмысленно дало понять, что не примет Стольберга в качестве президента и пойдет на любые меры, чтобы воспрепятствовать этому, вплоть до организации переворота. Свинхувуд попытался немного охладить страсти, обратившись с речью, в которой призвал всех признать любой результат выборов. Но в ответ издававшийся лапуасцами журнал «Активист» опубликовал статью, в которой прямо призывал расстрелять Стольберга! Министр Внутренних дел Э.В. Куокканен потребовал немедленно журнал закрыть, тираж изъять, а редактора журнала, допустившего подобную статью – арестовать. Однако на обложке журнала в качестве главреда числился не кто иной, как сам Вихтори Косола. И финская государственная машина в очередной раз позорнейшим образом спасовала, так и не решившись арестовать лидера «лапуасцев» и ограничившись изъятием тиража.
В итоге борьбе за президентское кресло должны были сойтись представители правых и лево-центристов – Свинхувуд и Стольберг, имевшие примерно равные шансы. Поэтому решающее слово было за «аграриями». Но лидеры последних под давлением лапуасцев начали сколачивать коалицию в поддержку Свинхувуда, оправдывая свои действия тем, что не хотят получить массовые волнения в стране в случае избрания Стольберга. В конце концов, на состоявшихся 1 марта 1931 года выборах победил Свинхувуд, набравший 151 голос против 149 у Стольберга. Свою победу новый президент отметил речью в парламенте, которую начал со слов «Заткнитесь, здесь вам не театр!» в ответ на раздавшиеся в зале в его честь аплодисменты. Очевидно, мысли у Свинхувуда были весьма далеки от радости триумфатора.
Пер Эрик Свинхувуд, он же «старина Пекка», был одним из наиболее опытных финских политиков, еще «старой закалки», начавшим свою карьеру в далеком 1892 году. Он был первым председателем финского парламента с 1904-го по 1912 год, первым председателем правительства независимой Финляндии. Прекрасно ориентировавшийся в мутных водах политической жизни страны, «старина Пекка» понимал, что Лапуаское движение, после того, как помогло расправиться с коммунистами и, чего уж там, вознесло его самого на самую вершину финляндского политического Олимпа, стало представлять собою ненужную, а теперь еще и опасную обузу, мешающую развитию страны и портящую её имидж за рубежом. Косола и его пособники стали тем самым «мавром», который сделал свое дело и теперь должен уйти. Как высшее лицо страны, Свинхувуд меньше всего был заинтересован в существовании организации, члены которой не считают нужным соблюдать порядок и законность, да и, как показал случай со Стольбергом, не очень-то управляемы своим руководством. Новый президент сразу же обозначил свою позицию, заявив представителям Лапуаского движения, что не собирается консультироваться с ними по вопросу формирования правительства и это будет прерогативой только парламентских партий. С другой стороны, Свинхувуд понимал, что пока еще рано открыто выступать против лапуасцев и что это чревато если не переворотом, то уж массовыми беспорядками точно.
.jpg "Инаугурация Свинхувуда 3 марта 1931 года.")
В то же время оппозиция праворадикалам росла и в парламентской среде, причем не только среди социал-демократов. Теперь уже и многие центристы не без оснований считали, что само существование Лапуаского движения представляет смертельную опасность для финского парламентаризма и, как следствие, для государства. Еще в конце 1930 года в Национальной Прогрессивной партии сформировалось тайное общество «За Отечество и право», ставящее своей целью противодействие угрозе правого профашистского переворота. Вскоре к нему примкнули члены Аграрного союза и Шведской народной партии.
«Мы не отступим, не уступим и не подчинимся»
После ставшего очередной крупной победой избрания Свинхувуда, Косола со своими сторонниками несколько месяцев «почивали на лаврах», размышляя над своими дальнейшими действиями, в связи с чем весна и лето прошли достаточно спокойно. Планов, как водится, было громадье, но прежде всего следовало решить вопрос с последним легальным прибежищем левых в стране – СДПФ. Одним из главных обвинений «эсдэкам» было противодействие принятию «антикоммунистических законов», кроме того, ультраправые считали, что оставшиеся коммунисты слились с социал-демократами и продолжают свою подрывную деятельность с её помощью. Осенью 1931 года лапуасцы перешли в наступление на социал-демократов, но тут Косола явно переоценил свои возможности. Одно дело было при помощи или попустительстве властей громить полулегальные прокоммунистические организации, и другое – задавить имевшую крупнейшую фракцию в парламенте старейшую партию Финляндии (история СДПФ отсчитывается с 1899 года), за которую на последних выборах отдали голоса 386 тысяч человек.
Кроме того, власти теперь явно были не на стороне праворадикалов. В начале осени лапуасцы неожиданно получили удар, откуда не ожидали: по всей стране начали вновь открывать «дома рабочих». 17 сентября министр внутренних дел Э. фон Борн издал распоряжение, предписывающее открыть «дом рабочих» в самом Лапуа. Конечно, такое «оскорбление» Косола стерпеть не мог. 21 сентября в городе прошел очередной экстренный съезд движения, собравший около двух тысяч человек, направивших правительству телеграмму в духе «Дом рабочий в Лапуа заколочен и таким и останется». Очередной ультиматум лапуасцев власти вновь де-факто приняли, тем не менее, события вокруг «дома рабочих» в Лапуа вызвали очередную волну слухов о возможном перевороте, которые правые подпитывали публикацией статей, «тонко» намекавших на не необходимость изменения государственного устройства вообще. К ноябрю ситуация обострилась довольно сильно. 7 ноября центральная газета «Хельсингин Сономат» разместила статью своего главного редактора Э. Эркко, в которой прямо указывалось, что страна находится на грани фашистского путча.
Но лапуасцы вновь «закусили удила» и во весь опор понеслись навстречу своему закономерному финалу. 14 ноября 1931 года они издали Манифест, в котором к своим прежним требованиям добавили новые «законодательные инициативы». Документ требовал отказаться от социальных реформ и всеобщего избирательного права, привязав право голоса к сумме уплаты налогов, полностью запретить СДПФ, передать полномочия парламента правительству. Сам по себе «Манифест» является ярким свидетельством того, что Косоле и его ближайшим сподвижникам окончательно отказало чувство меры, и они потеряли всякую связь с реальностью. Этим заявлением они били в первую очередь по самому движению, значительную часть социальной базы которого составляли обедневшие в результате кризиса крестьяне, которых фактически предлагали лишить права голоса! «Вишенкой на торте» этого абсурда стало избрание на должность Генерального секретаря движения К.М. Валлениуса, считавшегося организатором нападения на Стольберга. Лапуасцы сознательно провоцировали конфликт, и они его получили!
.jpg "Валлениус и Косола, 1932 год.")
После подобных выходок и заявлений, направленных на разрушение государственного устройства страны, Свинхувуд больше не считал нужным хотя бы делать вид, что поддерживает Лапуаское движение и окончательно отмежевался от него. Правительство же прямо оказывало помощь группе «За Отечество и право», считая её серьезным противовесом ультраправым. В результате к исходу 1931 года в Финляндии наметился кризис во взаимоотношениях лапуасцев и ими же приведенного к власти руководства страны. «Политический тяжеловес» Свинхувуд банально использовал Косолу с его подельниками и теперь намеревался отправить их на свалку истории. С чем Косола был категорически не согласен.
К началу 1932 года напряжение в отношениях между властями Финляндии и сторонниками Лапуаского движения накалились до предела, а катализатором взрыва вновь послужили «дома рабочих». Правда, на сей раз взрыв произошел не в «оплоте» лапуасцев, Южной Эстерботнии, а в расположенном в «столичной» губернии Уусимаа муниципалитете Мянтсяля. Одноименный городок располагался всего в полусотне километров севернее Хельсинки и насчитывал чуть более десяти тысяч жителей. 25 января на состоявшемся в Мянтсяля митинге собравшиеся потребовали вновь заколотить «дома рабочих» во всем муниципалитете и, не откладывая дело в долгий ящик, принялись за работу. Однако губернатор Уусимы Б.Ф. Яландер самоуправство местного населения не оценил и отдал распоряжение полиции восстановить порядок и открыть уже заколоченные дома в деревне Охкола (7 км юго-западнее Мянтсяля) и некоторые другие.
Лапуасцы немедленно объявили Яландера, а заодно и министра внутренних дел Э. фон Борна предателями, защищающими деятельность социалистов и социал-демократов в стране. Впрочем, Яландер «провинился» перед «активистами» еще и тем, что в 1914-1917 годах, в отличие от «правильных» финских военных, сражался не на стороне Германии в егерском батальоне, а в Российской Императорской армии. Несмотря на это, в финской армии он дослужился до звания генерал-майор и с 1920 по 1923 год (с небольшим перерывом) занимал должность министра обороны. Губернией же он руководил с 1927 года.
И здесь масла в огонь очередного разгорающегося конфликта между праворадикалами и властями от души плеснули социал-демократы. Депутат от СДПФ М. Эрих вознамерился произнести речь аккуратно в том самом «доме рабочих» в Охкола в субботу 27 февраля. Естественно, иначе как плевок в лицо лапуасцы этот поступок расценить не могли. Уже 24 февраля в Мянтсяля начали стекаться сторонники движения, причем часть из них с оружием. Надо заметить, что фигура Эриха вызывала у них особенное раздражение, поскольку ранее Эрих являлся депутатом от НКП, но затем перешел в стан социал-демократов. Горящие праведным гневом молодчики угрожали вооруженным путем не допустить выступления «предателя, еврейского доктора и масона» (ну а как же без этого?!). Их поддержал и начальник местного шюцкоровского округа Пааво Суситайвал, обратившийся к властям с требованием отменить собрание, поскольку в противном случае могут возникнуть массовые беспорядки. К слову сказать, очень беспокоящийся об общественном порядке господин Суситайвал был родным братом еще одного «национального героя» финских правых Х. Сивена, по легенде покончившего с собой в знак протеста против передачи РСФСР в 1920 году захваченных финнами районов советской Карелии. Однако власти в лице «предателей» Яландера и фон Борна не собирались поддаваться на шантаж местных фашистов, и начальник полиции Мянтсяля М. Лайтинен дал разрешение на проведение вечера. На всякий случай в муниципалитет были стянуты дополнительные силы полиции.
Вечер в Охкола начался в 19.40. Среди собравшихся было много женщин, в том числе пришедших с детьми. В 20.20 свою речь начал Эрих, говоривший в основном о верховенстве закона. Однако к этому времени «дом рабочих» уже находился в полном кольце лапуасцев, которых собралось до 450 человек, в том числе много членов шюцкора в форме. Угрозы со стороны полиции, что нарушители порядка будут арестованы, вызывали веселое оживление в толпе. Девушки из организации «Лотта свярд» оперативно подготовили кофе и бутерброды «осаждающим». К Лайтинену из толпы подошли двое представителей лапуасцев, еще раз предложив закрыть вечер по-хорошему, но получили отказ. Тогда из толпы в воздух взвилась сигнальная ракета, и зазвучали многочисленные выстрелы. Стреляли в основном в воздух, однако шесть пуль попало в стену «рабочего дома», где началась паника. Люди попадали на пол. Лайтанен счел за благо все-таки прекратить вечер, поскольку к такому развитию событий имеющиеся в его распоряжении силы готовы не были. Собравшихся в зале вывели через коридор, образованный лапуасцами, последним, под плотным прикрытием полицейских, зал покинул Эрих. Яландер узнал о произошедшем уже ночью потребовал немедленно арестовать всех виновных в стрельбе. Тем временем, события в Мянтсяля уже принимали неуправляемый характер.
Участники осады и прибывшее в течение ночи к ним подкрепление организовали стихийный митинг в «доме шюцкора» в Мянтсяля и договорились оставаться вместе и не допустить арестов среди своих. Руководство назревающим восстанием взял на себя приехавший ночью бывший секретарь Лапуаского движения лейтенант А. Вуорима, еще с лета 1930-го находившийся в розыске за похищение двоих депутатов-социалистов. В своей речи он обвинил правительство в марксистском уклоне, с его же подачи собравшиеся решили утром направить Свинхувуду петицию с требованием отставки правительства, а заодно и «предателя» Яландера. В полном соответствии с принципом «Царь – хороший, бояре – плохие», лапуасцы продолжали считать Свинхувуда «своим человеком». Президенту была направлена петиция с требованием отставки фон Борна и Яландера, а также очередным призывом бороться с марксизмом. О решимости добиваться своих целей говорили слова «победить или умереть».
Утром 28-го Вуорима обратился за поддержкой к Валлениусу. Здесь надо заметить, что события в Мянтсяля застали руководство лапуасцев врасплох. Поднимать восстание и устраивать государственный переворот они не собирались, а поэтому пока не знали, что делать со стихийным мятежом в Мянтсяля. Впрочем, замешательство продлилось недолго. По сложившейся традиции, требующей оправдать и поддержать любую учиненную своими сторонниками глупую выходку, уже следующим утром Косола & Co публично заявили о своей полной поддержке восставших и сообщили всем интересующимся, что не видят возможности сохранить мир, если только правительство немедленно не уйдет. Одновременно было объявлено о мобилизации сторонников движения и сборе их в муниципальных центрах по всей стране с оружием и запасом продовольствия на четыре дня. Мятежников активно поддержали в Лахти, Ювяскюля, Сейняйоки, Пори, Хямеенлинна и Риихимяки. Интересно, что в Лахти была расположена центральная радиостанция Финляндии, захват которой планировался, но осуществлен по ряду причин не был. Именно это обстоятельство сыграло огромную роль в последовавших событиях.
.jpg "Мятежники изучают устройство пулеметов Максима")
Тем временем в Хельсинки правительство ломало голову, что делать с очередной выходкой правых, грозившей перетечь в новую гражданскую войну. Ни реальные силы мятежников, ни их планы, ни уровень поддержки в народе пока очевидны не были. Вечером состоялась встреча министров с военными, на которой армия получила приказ наводить порядок, а для начала взять под охрану дороги, идущие на Хельсинки. Командующего шюцкором генерала Малмберга, находившегося в инспекционной поездке в Суоярви, также срочно вызвали в Хельсинки. Руководство страны публично объявило о своей полнейшей поддержке движения «За Отечество и право». Кроме того, 1 марта президентом был создан кризисный штаб, в который вошли министр обороны Я. Ландехсуо, командующий армией А. Сихво, командующий шюцкора Л. Малмберг, начальник Генштаба К.Л. Ош и инспектор пехоты Х. Эстерман. А вот председатель Совета Обороны К.Г. Маннергейм в работе штаба принимать участие категорически отказался и, хотя открыто не поддерживал мятежников, ясно дал понять Свинхувуду, что правительство следует заменить. Однако для Свинхувуда это было не более приемлемым, чем в 1918 году распустить свой кабинет по требованию финских «красных». Надо признать, интересная коллизия приключилась со «стариной Пеккой»: в 1918 он защищал свое правительство от левых, а в 1931-м уже от правых. Лидерам же лапуасцев теперь пришлось столкнуться лбами с человеком, уже однажды победившим в гражданской войне и еще помнившим, как это делается. Малмберг поначалу тоже сомневался, но в итоге пошел за не желавшим компромиссов с мятежниками президентом.
Уже вечером 29-го Свинхувуд по радио обратился к восставшим и призвал всех немедленно разойтись по домам. Генерал Малмберг выступил с аналогичной по смыслу речью, хотя лидеры Лапуаского движения искренне надеялись, что зачитает он их требования. Не поддержали восстание даже известные сторонники «лапуасцев», вроде архиепископа Л. Ингмана, который так же обратился к народу с речью в духе «кто к нам с мечом придет – от меча и погибнет», осуждающей мятеж. Результаты обращений таких авторитетных в стране людей немедленно дали результаты. Даже в «цитадели лапуасцев», губернии Южная Эстерботния, местный начальник шюцкора М. Лаурила призвал своих людей оставаться дома, чем фактически сорвал «мобилизацию» повстанцев в губернии. Такого «удара в спину» Косола никак не ожидал и уже 1 марта был вынужден со своими сподвижниками спешно перебраться в Хамеенлинну во избежание ареста. Но и оттуда им вскоре пришлось бежать из-под носа полиции уже в Риихимяки.
.jpg "Выпуск хельсинских \"Вечерних новостей\" от 29 февраля посвященный мятежу в Мянтсяля.")
Однако на этом этапе еще не все было ясно. Со всей страны президенту шли телеграммы с требованием отправить правительство в отставку. 1 марта в поддержку восставших выступила НКП, инициировавшая в парламенте вопрос об отставке кабинета. Впрочем, безуспешно. Более того, в результате оттуда «выставили» двух министров – представителей НКП. Зато газета партии превратилась в рупор мятежников. Военные на местах тоже не могли определиться, на чьей же они стороне. Так, например, очередная попытка арестовать Косолу и двух его соратников в Риихимяки провалилась в результате откровенного саботажа со стороны военных.
В 19.15 2 марта Свинхувуд вновь обратился с речью к народу страны. Президента слушало около 200 тысяч финнов, которым «старик Пекка» говорил о недопустимости вооруженного насилия в стране, о том, что он всю свою долгую жизнь боролся за законность и справедливость, что шюцкору будет нанесен непоправимый ущерб, поскольку некоторые его члены забыли присягу и поднялись против общественного порядка, который клялись защищать потом и кровью. Кроме того, в своей речи Свинхувуд прямо намекнул, что восстание направлено, в том числе, и против него лично. Мятежникам вновь было предложено разойтись по домам, а рядовым членам шюцкора обещана полная амнистия.
Речь имела широчайший резонанс. Всего к вечеру 2 марта к мятежу примкнули от пяти до семи тысяч человек, державшие под контролем Мянтсяля, Пори, Ювяскюля, Хамеенлинна. Однако после речи Свинхувуда в Хамеенлинна за ночь «растворилось» 1400 повстанцев, в Пори – от 400 до тысячи, в Сало – двести. Большинство из них разошлись по домам, оставшиеся направились в Мянтсяля и второй центр восстания – Ювяскюля. Там беспорядки вспыхнули только вечером 3 марта, после ожесточенной дискуссии между сторонниками и противниками мятежа, сопровождавшейся размахиванием пистолетом. Один из участников «диспута» умер от сердечного приступа. В результате мятежники к исходу суток заняли все важные стратегические объекты в городе. Лидеры лапуасцев еще не считали свое дело безнадежно проигранным, решив организовать второй «крестьянский марш» на Хельсинки 5 или 6 марта. Но уже 4 марта Риихимяки был окружен верными президенту войсками, а Косоле и другим пришлось бежать в Мянтсяля.
Свинхувуд также пытался склонить руководителей мятежа к сдаче путем переговоров. В Мянтсяля была направлена делегация, которая провела переговоры с Вуорима, но ничего путного добиться от него не смогла. Зато 4 марта по поручению Косолы, осознавшего всю бесперспективность дальнейшего сопротивления, к президенту обсудить условия капитуляции отправилась уже делегация мятежников. Их лидеры хотели выторговать для себя амнистию, но Свинхувуд не намерен был обсуждать это, в свойственной ему грубоватой прямой манере заявив, что некоторых из главарей путчистов следует «притащить за волосы». В то же время армейские части начали окружение непосредственно Мянтсяля.
В кризисном штабе серьезно опасались, что противостояние в Мянтсяля может вызвать большое кровопролитие. В ночь с пятницы на субботы генерал Сихво получил информацию, что в лагере мятежников в Мянтсяля на лицо все признаки разложения, однако около трехсот человек готовы на самоубийственный рывок на Хельсинки. К счастью, это оказалось только слухами. Среди повстанцев царило уныние, их лидеры много пили, а рядовые участники продолжали постепенно разбредаться по домам. В результате вечером 5 марта Мянтсяля капитулировала. Последней уступкой Свинхувуда стало разрешение шюцкоровцам – участникам мятежа разъехаться по домам организованными группами со своим оружием. В Ювяскюля мятежники сами разбежались уже 5 марта, а к утру 7 марта всё было кончено и в Мянтсяля. Восстание, к счастью, оказалось совершенно бескровным, а единственной его жертвой стал умерший от сердечного приступа участник «диспута» в Ювяскюля.
Суд над участниками и организаторами восстания начался в Турку 26 июля 1932 года и с перерывами продолжался до 21 ноября. О том, что «самый гуманный в мире суд» находится все-таки в Финляндии говорит уже история с похищением Стольберга. Ну а вынесенное наказание за вооруженный мятеж только подтверждает это обстоятельство. Как и обещал Свинхувуд, рядовые участники были освобождены от наказания вообще. Из привлеченных к суду 52 получили тюремные сроки, еще 32 условные сроки, а 20 человек были помилованы. Самое тяжелое наказание понес непосредственный организатор мятежа А. Вуоримаа, получивший… два с половиной года тюрьмы. Реальный срок получил и начальник шюцкоровского округа «Северная Уусима» П. Суситайвал, хотя непосредственного участия в событиях он не принимал. Валлениус и Косола получили по девять месяцев, а Хертола – шесть, причем реальные сроки им в итоге заменили на условные. Верховный суд в 1934 году «увеличил» сроки Косоле и Валениусу до одного года… условно.
После поражения восстания Лапуаское движение существовало еще около трех недель и было официально упразднено министром внутренних дел 24 марта 1932 года. По удивительной иронии судьбы сделано это было на основании законов, предложенных сами же лапуасцами и принятых под их давлением. Косола вернулся в Лапуа 20 октября того же года. На вокзале его как героя встречали более двух тысяч распевавших песни сторонников, еще несколько тысяч человек встречали его по дороге и у церкви.
Эпилог
Природа, как известно, не терпит пустоты. Политика, видимо, тоже. Освободившееся с место праворадикалы заполнили уже 14 июня 1932-го. На его руинах возникло «Патриотическое народное движение», объявившее себя наследником лапуасцев. А чтобы никто в этом не сомневался, едва Косола в октябре был освобожден из-под стражи, его немедленно сделали лидером ПНД, каковым он и оставался до своей смерти от пневмонии в 1936 году. В новой партии оказались и многие сторонники Косолы, например викарий Карес. ПНД копировала уже не только лапуасцев, но и куда более узнаваемые в мире партии фашистского и национал-социалистического толка. Черная униформа, в которой депутаты ПНД являлись на заседания парламента, и прочая атрибутика не оставляла никаких сомнений в том, на кого ориентируются и какие идеи несут в мир финские нацисты. Но лапуасцы за два с небольшим года своего существования изрядно накормили финнов правым радикализмом, и ПНД представляла собою всего лишь бледную тень некогда могучего движения. Выборы 1933 года показали, что правые финские партии заметно утратили свои прежние позиции в парламенте, завоеванные при активной поддержке лапуасцев. НКП смогла взять всего 18 мест, ПНД – 14, в то время как СДПФ увеличила свое представительство в парламенте с 66 до 78 мест.
В наше время о Лапуаском движении вспоминают в основном в ироничном ключе. Например, на родине «героя» в начале XXI довольно большую популярность получили т.н. «свитера Косолы», легко узнаваемые на фотографиях из Мянтсяля. Шутка такая себе, конечно, сложно представить себе массово разгуливающих по Мюнхену мужчин в форме штурмовиков СА, но юмор финнов вообще довольно своеобразен.
Осенью 2015 года некая Сузанна Каукинен на волне разрастающегося в Европе миграционного кризиса объявила о воссоздании Лапуаского движения, которое, по её словам, было «самым значительным национальным движением Финляндии, достигшим практически всех своих первоначальных целей». Намерения у этой реинкарнации Косолы, к слову за несколько лет проделавшей удивительный путь от левой анархистки до ультраправой активистки, вполне себе советующие: «Наша задача — не что иное, как восстановление Финляндской Республики, какой она была до продолжающейся измены, в результате которой наше отечество стало государством ЕС и, таким образом, вассальным государством еврокоммунистов, провинцией империи солидарности». Возможно потому, что запрет минюста Финляндии от 24 марта 1932 года никто не отменял, прямо назвать свое детище «Лапуаским» госпожа Каукинен постеснялась, озаглавив его как «народное движение», что также является прямой отсылкой к ПНД. Впрочем, даже легкой тени успеха своих предшественников достичь так и не смогла, оставшись обыкновенным политическим фриком.
Лапуасцы: Взлёт и падение финского фашизма. Часть 1
Лапуасцы: Взлёт и падение финского фашизма. Часть 2
Поделиться
Комментарии
