16-я бомбардировочная на финской войне. Часть 6. «непрерывно бомбить… никого и ничего не щадя»
15 августа 2025
1631
Как это работало
Подготовка боевого вылета бомбардировочного полка, а тем более бригады – мероприятие довольно масштабное, требующее серьезного напряжения от всех служб и занимающее больше времени, чем сам вылет. Однако отечественная военно-историческая литература довольно скудна на описание этого процесса в частях ВВС Красной Армии. Попробуем хотя бы отчасти восполнить этот пробел.
Общие задачи для авиации фронта разрабатывались по указаниям командующего СЗФ и оформлялись в виде плановых таблиц на несколько дней, на основании которых ВВС фронта и армий получали соответствующие ежедневные приказы. Задачи могли меняться или корректироваться в соответствии с обстановкой или указаниями Ставки Главного Командования, на основании чего, например, авиация одной армии могла использоваться в полосе другой. Так, 2 февраля 15-я авиабригада ВВС 13-й армии совместно с 27-й авиабригадой ВВС СЗФ по указанию из Москвы нанесли массированный удар по городу Сортавала в полосе 8-й армии. Однако в целом плановых таблиц старались придерживаться, особенно в отношении фронтовой авиации, поэтому в нижестоящих штабах более-менее представляли, чем будут заниматься в ближайшие 3–4 дня. Непосредственную задачу на день штаб 16-й авиабригады получал шифровкой либо накануне вечером, либо в 5–6 часов утра, от чего в значительной степени зависело качество проработки задачи её непосредственными исполнителями. Получив приказ, штаб бригады определял маршрут, общую высоту полета для полков (в пределах 500 метров для каждого), наряд сил на каждую цель, тип боеприпасов и т.д. В первое время проработка боевого вылета осложнялась отсутствием в бригаде необходимых материалов, поскольку по Финляндии ей было выдано ровно девять пакетов целей (карты, схемы, фотографии и др.), среди которых были Хельсинки, Выборг, Турку, Хамина, Суур-Мерийоки и другие. Большинство из них для полков оказались совершенно бесполезны. В отчете бригады отмечалось:
«Получая боевую задачу, разведотдел фронта не обеспечивал их схемами целей, а специальной разведки этих объектов не велось, в чем испытывалось большое затруднение в принятии решений командованием бригады».
По мере накопления материала были подготовлены собственные пакеты, в штабе бригады заранее готовили 4–5 вариантов решений по разным объектам, что существенно упрощало процесс, но произошло это уже ближе к концу войны.
На совести штаба бригады была и организация взаимодействия с истребителями (прикрывающие части назначались распоряжением ВВС СЗФ). Хотя 16-я бригада практически постоянно действовала совместно со 149-м ИАП, прямой связи с его штабом у полковника Белова не было и все оргвопросы приходилось решать через вышестоящие инстанции. Естественно, в таких условиях ни о какой совместной отработке маршрута, детальной проработке действий в районе цели, на случай нападения противника и т.д. и т.п. речи не шло, в большинстве случаев оговаривались только место и время встречи, а также доводилась общая задача. При вылете бомбардировщиков регулярно происходили задержки по тем или иным причинам, и пилотам И-16 и «Чаек» приходилось по часу, а то и два сидеть в кабинах в ожидании появления подопечных. В полете при наборе высоты колонна СБ стабильно начинала растягиваться, достигая длины до пяти километров, в результате прикрывавшие с разных концов колонны истребители просто не видели друг друга и вообще были не в курсе, что происходит на другом краю. Уже в районе цели бомбардировщики могли разойтись в стороны для атаки с разных направлений, и летчики-истребители просто не знали, кого им прикрывать. Действия истребителей также были далеки от идеала, о чем мы уже говорили и еще будем говорить. Увы, все недостатки были актуальны и для других частей и соединений действующей на фронте советской авиации, у кого-то в меньшей, а у кого-то и в большей степени. Иногда доходило до абсурда, когда даже стоявшие на одном аэродроме истребительные и бомбардировочные части действовали ровно по той же схеме, что и находившиеся в ста километрах друг от друга штабы 149-го ИАП и 16-й бригады.
Затем в штаб вызывались командиры и комиссары полков для непосредственной постановки задачи, начальники полковых штабов информировались по телефону с указанием номера цели либо присылкой делегата с той же информацией. К середине войны в штабе полка также уже имелись заранее разработанные на карте расчеты для действий по разным целям, поэтому оставалось лишь ввести в действие нужный вариант, комполка с начштаба готовили план вылета, штаб отдавал соответствующие распоряжения различным службам и отделам по его обеспечению.
Следующим шагом был вызов в штаб полка на своего рода предполетный брифинг командиров, комиссаров, штурманов и адъютантов эскадрилий. До них доводилась обстановка на фронте со всеми произошедшими изменениями в линии соприкосновения войск к данному времени. Основным источником информации были фронтовые оперативные и разведывательных сводки, но поступали они с большим опозданием и по принципу «и так сойдет». Начальник разведотдела 54-го СБАП капитан Афанасий Иванович Шакун писал в своем отчете:
«Сведения, получаемые от вышестоящих штабов, поступают с опозданием, особенно частям фронтовой авиации и ценности тогда теряет существенное значение. […] Присылаются в полки полностью, иногда на 5–6 листах с перечислением всех отдельных автомашин, повозок, маленьких групп войск, которые абсолютно не интересуют и не могут интересовать ни разведотдел полка, ни тем более летный и технический состав подразделений. Своей громоздкостью такие документы создают излишнюю нагрузку в работе разведывательного и оперативного отделений при их проработке».
С одной стороны, не очень понятно, в чем видел свою роль капитан Шакун, если обработку разведсводок и вычленение из них актуальной для полка информации считал «излишней нагрузкой», с другой, учитывая довольно ограниченный ресурс времени между постановкой задачи и её выполнением, недовольство начальника разведки полка понять тоже можно. В любом случае, информирование о ситуации на земле было «узким местом» в подготовке вылетов, что выливалось в постоянные опасения экипажей ударить по своим при работе хотя бы в относительно близости к линии фронта и, как читатель мог видеть из предыдущих частей, иногда даже приводило к возвращению на аэродром с бомбами.
Далее до комсостава эскадрилий доводилась общая задача, аэродром встречи с истребителями, время, высота, порядок выруливания эскадрилий на старт, взлета и сбора в колонну полка и входные и выходные ворота, опознавательные сигналы, порядок следования по маршруту к цели и обратно с учетом «противозенитных и противоистребительных средств противника в данном районе», посадка. Особо указывались имевшиеся на маршруте посадочные площадки и аэродромы на случай вынужденных посадок. Естественно, каждая эскадрилья получала свою собственную цель, высоту полета с разницей в сотню метров по отношению к впереди идущим девяткам и даже точку прицеливания. В идеале все это должно было делаться на картах крупных масштабов и схемах целей, чтобы комэски хорошо себе представляли объект бомбометания. Но как уже выше было сказано, ничего этого в большинстве случаев ни в полках, ни даже в штабе бригады просто не было. Как отмечали в штабе 54-го СБАП:
«...при постановке заданий командирам эскадрилий на боевой вылет указываются точные данные объекта бомбометания по картам крупного масштаба и планам, если таковые есть, но их до марта месяца не было в штабе полка, фотоснимкам при условии, если производится на цель повторный вылет (фотоснимки самого полка)».
Комэски, в свою очередь, после получения задачи разъезжались по своим «штабам», а если быть точным – помещениям, где они квартировались, собирали там командиров и штурманов звеньев, а также специалистов наземных служб для доведения всей этой информации. Комэск получал от помощника по эксплуатации информацию о том, сколько именно самолетов сможет задействовать эскадрилья для вылета. Штурманы под руководством флаг-штурмана эскадрильи прокладывали маршрут по карте, «вооруженцы» получали указания относительно типа бомб и прочего, определялись порядок кто за кем выруливает на старт и идет на посадку по возвращении, сигналы управления в воздухе. Со стрелками-радистами разбирались предыдущие бои, отрабатывалась огневая связь, распределялись сектора обстрела и наблюдения как в девятке в целом, как и в каждом звене отдельно. Стрелки ведущих самолетов, помимо прочего, обязаны были вести наблюдение за ведомыми и докладывать летчику об отстающих самолетах.
«Всё это прорабатывается конкретно на моделях специально сделанных самолетов типа бомбардировщиков и истребителей».
Особо оговаривались вопросы взаимовыручки в случае, если самолет будет подбит за линией фронта, в том числе
«действия экипажа на случай вынужденной посадки на территории противника, и кто его забирает, и как действует девятка, прикрывая своим огнем».
Далее вся эта же процедура повторялась уже командирами и штурманами звеньев со своими подчиненными. Такая схема позволяла максимально доходчиво доводить все особенности задачи и убеждаться в том, что каждый из летчиков правильно её понимал:
«От летчика требуется отличное усвоение всего задания, знание на память курсов на маршруте, приблизительное время полета на отрезках маршрута на установленной воздушной скорости, линии фронта, посадочных площадок и аэродромов по маршруту, действия экипажа при атаке истребителем звена, девятки, при подбитии на территории противника ЗА и ИА и вынужденной посадке».
Но всё это было актуально, если задача поступала с вечера. В этом случае командиры полков старались довести её до комэсков с таким расчётом, чтобы у них было около полутора-двух часов на проработку задачи с командирами звеньев, которые уже утром доводили её до остальных. А вот если задача в штаб бригады поступала утром на все эти процедуры уже не оставалось времени, поэтому более-менее детально вылет прорабатывался только с комэсками, которые уже доводили информацию до всего личного состава эскадрильи. Уже даже в этом случае ни о какой проработке с летчиками вылета речи не шло, ну а если задачу меняли непосредственно перед вылетом, как неоднократно происходило в феврале, то большая часть личного состава просто не понимала, что делает и куда летит. Конечно, в штабах полков пытались с этим как-то бороться. Помимо контролировавших взлет командира или начальника штаба полка, на старте обязательно присутствовал дежурный командир штаба с 3–4 пакетами с картами и расчетами на разные цели и, если цель менялась, в лучшем случае удавалось снабдить этими пакетами комэсков и в самых общих чертах довести задачу до командиров звеньев.
Техсостав начинал подготовку матчасти еще накануне, производя осмотр, мелкий ремонт и дозаправку сразу после возвращения самолетов из предыдущего вылета. Если характер цели был известен заранее, то и бомбы вешали сразу, в этом случае утром только вкручивались взрыватели и производилась проверка подвески. Непосредственно за 2–3 часа до вылета (в зависимости от погоды), самолеты снова осматривались, подвешивались бомбы, если этого не было сделано накануне, и проверялась исправность пулеметов путем отстрела коротких очередей, после чего следовал доклад комэску о готовности, после чего по команде с КП начинался запуск моторов.
На старт девятки выруливали согласно порядку следования по маршруту. Первым взлетал ведущий головной девятки - этом мог быть и комэск, и комполка, и даже командир бригады. Как только его колеса отрываются от земли, следующий самолет или звено (если ширина полосы позволяла) начинал разбег и так пока не взлетят все. Никакого интервала между взлетом девяток не предполагалось. На взлет эскадрильи отводилось от двух с половиной до трех минут, полка – 12–15 минут. После взлета эскадрилья собиралась в боевой порядок на малом круге над аэродромом на высоте 500 метров и уходила на большой круг (700–800 метров), где уже собиралась колонна полка. По взлету всех полк выстраивался в кильватерную колонну с интервалом между девятками в 200–300 метров и с набором высоты ложился на маршрут. Весь процесс взлета должен был занимать не более получаса, но зачастую этот процесс мог растянуться и на более продолжительное время.
К цели колонна подходила на высоте на 1000–1500 метров выше, чем заложенная в плане высота бомбометания. Примерно в 20–25 километрах от цели заранее намечалась контрольная точка, от которой следовал доворот и выход на боевой курс на пологом снижении. Сброс в зависимости от ситуации производился либо по ведущему девятки, либо по ведущему звена, для атаки находившегося в стороне объекта девятка могла выйти из общего строя и вернуться в него после бомбардировки.
При возвращении полк уходил в зону ожидания и по выкладываемым на земле указаниям поочередно производил посадку. Комэски и штурманы эскадрилий немедленно опрашивали экипажи по звеньям, задавая им одни и те же вопросы, если необходимо с уточнениями. Как правило вопросы касались того, что летчики видели в воздухе, каковы результаты бомбометания, где был замечен зенитный огонь и так далее. Формально на летнабов и штурманов возлагалась задача еще и вести разведку по маршруту, но в подавляющем большинстве случаев они этим не занимались. Во-первых, кабина штурмана на СБ была откровенно неудобна для этого, во-вторых, помимо того, чтобы разглядывать пейзажи, у штурмана была масса других дел и они, как сетовал упомянутый выше капитан Шакун, «предпочитали заниматься в полете ведением ориентировки и наблюдением за воздухом».
Полученные ответы фиксировал адъютант эскадрильи и составлял на их основании боевое донесение, которое за подписью комэска и военкома отправлялось в штаб полка «любым доступным способом» или вручалось непосредственно командирам штаба, если таковые присутствовали на месте. Штаб, в свою очередь, на основании донесений эскадрилий составлял предварительное донесение в бригаду и оформлял оперсводку. Степень разрушения объекта определялась предварительно по наблюдениям экипажей с последующим уточнением по фотосхемам. Пока командиры занимались оформлением донесений, летный состав на машинах отвозили в столовую, а затем к местам расквартирования на отдых. Ближе к вечеру в штабе полка проводился разбор вылета с руководящим составом эскадрилий с отдачей предварительных указаний на следующий день, а комэски по возвращении делали то же самое со своими подчиненными командирами. Ну а вечером или ранним утром очередная поездка в штаб за новой задачей и все опять по тому же сценарию, если, конечно, погода не вносила в эту цикличность свои коррективы.
В прицеле – Коувола!
18 февраля 1940 года ВВС Северо-Западного фронта получили очень внушительное пополнение: в оперативное подчинение их командующего комкора Е.С. Птухина была передана значительная часть сил ВВС Краснознаменного Балтийского флота, на 20 февраля насчитывавших в своем составе 438 боевых самолетов, в том числе 85 бомбардировщиков СБ и ДБ-3 и 234 истребителя. Уже вечером 17 февраля два десятка СБ и 21 ДБ-3 8-й авиабригады нанесли удар по Выборгу, а на следующий день переключились на участок железной дороги Выборг – Лаппеенранта, работая уже по чисто «сухопутным» целям. Фронтовая авиация в это время продолжала атаковать крупные железнодорожные узлы Элисенваара, Хийтола, Антреа в попытках сорвать финские воинские перевозки. Также к ударам по эшелонам на перегонах начала активно привлекаться истребительная авиация, действовавшая бомбами и пушечно-пулеметным огнем. Только 54-я авиабригада совершила для этого более 700 боевых вылетов.
Поскольку район прежнего сосредоточения усилий 16-й авиабригады был передан в «ведение» морских летчиков, её перенацелили на западный фланг «железнодорожного блицкрига» ВВС фронта – уже хорошо знакомую Коуволу, которую накануне смогли неплохо потрепать две эскадрильи 54-го СБАП. При этом 149-й ИАП получил дополнительную задачу штурмовыми действиями препятствовать движению между Коуволой и Симолой. Надо сказать, что парализация деятельности железных дорог считалось одной из наиболее сложных задач для авиации, требующей значительного расхода сил и боеприпасов. Выпущенная в 1936 году «Временная инструкция по самостоятельным действиям Воздушных Сил РККА» предполагала, например, что тяжелая бомбардировочная бригада за один вылет способна разрушить железнодорожный узел среднего типа (к которым относилась и Коувола). По тому времени это 36 бомбардировщиков ТБ-3 с грузоподъемностью 2–4 тонны, то есть для разрушения узла требовалось сбросить на него в среднем 100–110 тонн бомб. Удар одной эскадрильи ТБ-3 (12 машин, 36 тонн бомб) с высоты 3000 метров приводил к разрушениям, для восстановления которых требовалось 2800 человеко-часов работы, то есть бригада из 50 человек восстанавливала узел примерно за двое суток. Примерно о том же говорит и отчет «Боевые действия военно-воздушных сил Красной Армии в войне с Финляндией»:
«По общепринятым нормам для разрушения ж. д. узла необходимо затратить при одновременном ударе от 100 до 250 т бомб. В последующем необходимо дополнительными бомбардировками поддерживать эти разрушения и препятствовать восстановительным работам».
Надо сказать, что эти расчеты впоследствии в целом подтвердила практика. Например, англо-американская бомбардировочная авиация в Италии в 1944 году на выведение из строя одного небольшого узла затрачивала от 48 до 76 тонн бомб, что позволяло прекратить движение на 22–27 часов.
.jpg "Фрагмент отчета «Боевые действия военно-воздушных сил Красной Армии в войне с Финляндией»")
Чтобы сбросить единовременно 100 тонн бомб зимой 1939–40 годов требовалось задействовать от 125 до 170 СБ при средней бомбовой загрузке одного самолета в 600–800 килограммов, то есть решение этой задачи примерно в полтора-два раза превосходило возможности 16-й авиабригады. Иными словами, при достаточно точном бомбометании, когда в цель попадает примерно 20% сброшенных бомб, бригада была способна вывести железнодорожный узел из строя примерно на сутки, далее требовалось постоянно атаковать его уже меньшими силами для поддержания нанесенных повреждений и препятствию восстановительным работам. В идеале считалось, что для этого требуется использование бомб со взрывателями замедленного действия и химических бомб со стойкими отравляющими веществами, но ни того, ни другого в распоряжении 16-й авиабригады не было, более того, а на использование химического вооружения вообще существовал запрет (за исключением разного рода дымов и огнеметов). Поэтому именно постоянное воздействие на железнодорожные объекты считалось средством надежного и долговременного их вывода из строя. Например, в отношении Выборга было четкое указание:
«За весь период операции [имеется ввиду отданная вечером 17 февраля Директива Ставки Главного Военного Совета об увеличении темпов наступательно операции с целью овладения Выборгом – авт.] до взятия ВЫБОРГА, непрерывно бомбить ВЫБОРГ и окружающие его районы, никого и ничего не щадя».
18 февраля бригада Белова получила приказ всеми силами нанести удар по Коуволе, причем в этот раз не разбрасываться по разным объектам, а целенаправленно двумя полками бить непосредственно по станции. В общей сложности к налету привлекли сорок СБ 54-го полка (в том числе два экипажа Управления бригады) и тридцать четыре 31-го, однако в очередной раз не получилось свести полки в одну колонну, и они летели с временным интервалом около получаса. Очевидно, именно по этой причине произошла очередная накладка с истребительным сопровождением: колонну 54-го полка прикрывали двенадцать «Чаек» 149-го ИАП, а 31-го всего две. Командование бригады охарактеризовало прикрытие как «неорганизованное», причем в её ЖБД отмечалось, что 54-й полк прикрывали всего четыре И-15бис, а 31-й вообще ни одного, что прямо противоречит сказанному в ЖБД 149-го ИАП. Учитывая дальнейшие события, недовольство это вполне оправдано.
Район Коуволы в середине февраля у финнов считался зоной ответственности эскадрильи LLv 26. В районе Утти сидел 3-й отряд этой эскадрильи, получивший на вооружение итальянские истребители «Фиат» G.50. На 18 февраля он располагал уже одиннадцатью такими машинами, две из которых даже успел повредить на посадке, но получать их начал только с 11 февраля и большая часть личного состава была просто еще не готова воевать на них, тем более что больше половины из этих «Фиатов» прибыли только 14–15 февраля. Поскольку аэродром Утти был хорошо известен советской стороне и морские истребители периодически «навещали» его с бомбоштурмовыми визитами, с 15 февраля отряд переехал на лед озера Хауккаярви неподалеку от Утти. Ну а пока отряд усилено осваивал новые машины, прикрытие участка Коувола – Симола взяли на себя летчики «Гладиаторов» из 1-го отряда эскадрильи. Они базировались в Йоутсено, то есть примерно в ста километрах восточнее Куоволы, но и летевшие к Коуволе бомбардировщики засекались постами наблюдения с островов в Финском заливе километрах в семидесяти от неё. Кроме того, Утти и Хауккаярви могли использоваться как «аэродром подскока».
Погода 18 февраля была пасмурной, над заливом висел туман, а над материковой частью довольно плотная облачность на высоте 2–3 тысячи метров. Именно она стала причиной того, что колонна 54-го полка «нырнула» под облака и вышла к цели на высоте 1800–2300 метров. В период с 11.52 до 11.59 с на железнодорожный узел было сброшено 42 ФАБ-250, 175 ФАБ-100, 48 ЗАБ-50 и 114 ЗАБ-1э. По данным фотоконтроля, в станцию и эшелоны попало до пяти бомб, еще две в восточное депо, до пятнадцати по стрелкам и до двадцати непосредственно по городу. Уже в 11.53 замыкавшая строй девятка СБ на боевом курсе была атакована противником. Финские данные об этом бое носят фрагментарный характер, если же свести воедино написанное в различных советских документах, картина получается следующая. В районе Мухниеми (19 километров южнее станции Коувола) группа из шести истребителей противника, опознанных как два «Бульдога» и четыре «Фоккера», приблизилась к строю полка. Звено Управления 149-го ИАП в составе помощника командира полка майора Леонида Григорьевича Кулдина, прикомандированного к полку майора Сергея Григорьевича Плыгунова и лейтенанта Владимира Васильевича Литвиненко бросилось на перехват и в завязавшемся бою сбило три истребителя: Плыгунов «Бульдог», а Кулдин и Литвиненко по одному «Фоккеру». Остальные истребители противника ретировались. Правда в Оперсводке ВВС фронта истребителям записано только два сбитых «Фоккера». Интересно, что в этом бою опытнейший майор Кулдин (в ВВС служил с 1928 года) летел ведомым у Плыгунова, который был участником боевых действий в Испании и имел два сбитых самолета на счету.
Увлекшись боем, пилоты «Чаек» всё же пропустили финнов к бомбардировщикам. Замыкающую девятку 3-й эскадрильи по данных ЖБД 54-го полка атаковали пять «Бульдогов», однако атака была отбита огнем стрелков-радистов Ивана Семеновича Стрельникова, Михаила Осиповича Гудкова и Василия Григорьевича Нечаева, будущего Героя Советского Союза за финскую войну, сбивших два истребителя. Повторная атака последовала в 13.58 силами уже девяти истребителей разных типов, чем в этот момент занимались «Чайки» непонятно, но отбиваться снова пришлось самим. Последняя атака последовала в 12.05 в 15 километрах юго-восточнее Утти всего парой «Бульдогов». Несмотря на внушительное число истребителей противника, насчитанных летчиками, атаковали они почему-то поодиночке или парой сзади сверху или снизу. Тем не менее, на свой аэродром не вернулись два бомбардировщика – экипажи лейтенанта Николая Ивановича Иванова из 5-й эскадрильи и майора Николая Константиновича Романова, врио инспектора по технике пилотирования 16-й авиабригады.
Увы, финская сторона относительно воздушного боя подробностей снова не сообщает. На 18 февраля 1./LLv 26 располагал десятью «Гладиаторов» (наши летчики их пока упорно считали устаревшими «Бульдогами», но ошибиться тут было не сложно). Понятно, что не все из них были «на ходу», какие-то оставались в резерве командира отряда лейтенанта Сиирияйнена, но выставить искомое количество машин он вполне мог. А вот на счет «Фоккеров» скорее всего имеет место ошибка и в реальности имело место столкновение с куда более опасными «Фиатами». Во-первых, у «Фоккеров» вполне хватало работы на перешейке: только СБ ВВС 7-й и 13-й армий выполнили более 800 боевых вылетов, а ведь там активно работали ДБ-3 и ВВС флота. Во-вторых, по крайней мере летчики 3-й эскадрильи 54-го СБАП привезли домой в том числе пробоины от крупнокалиберных пулеметов, установленных на «Фиатах». В-третьих, 19 февраля экипажи бригады наблюдали взлет пары истребителей с Утти, в связи с чем 21 февраля истребители 12-й ОИАЭ ВВС КБФ нанесли туда «визит вежливости». Ну и в-четвертых, майор Кулдин оставил весьма характерное описание истребителя-моноплана, с которыми им пришлось иметь дело:
«МОНОПЛАН, мотор воздушного охлаждения. Шасси убираются. Фюзеляж СИГАРО-образный, тонкий у киля. Окраска темнозеленая, снизу серебристая. Имеет большую горизонтальную скорость. Вираж с большим радиусом. Тип – предположительно КЕРТИС-ХАУК 75-А».
«Героем дня» стал вылетевший на перехват на «Гладиаторе» с номером GL-264 лейтенант Пааво Берг – опытнейший летчик, служивший с 1930 года, а в 26-й эскадрилье с момента её формирования в январе 1935-го. Согласно его рапорту, он встретил южнее Коуволы 40 СБ и атаковал правого ведомого летевшего крайним справа звена. Самолет задымил, после чего Берг перенес огонь на ведущего звена, у которого из правого мотора также пошел дым. Здесь в бой вмешались истребители сопровождения, атаковавшие самого Берга, однако финн увернулся от атаки и неожиданно для самого себя оказался в центре построения еще одной девятки СБ, начав стрелять по всему, что попадало в прицел. Левый мотор одного из СБ начал дымить, но стрелки вели сильный огонь по самому Бергу, которому пришлось уйти вниз, после чего он развернулся и вновь погнался за бомбардировщиками, выбрав своей целью отставший дымящийся самолет. Финн догнал его, советский экипаж продолжал отчаянно отстреливаться, но в этот момент пулеметы «Гладиатора» замолчали. Вероятно, Берг просто расстрелял весь боезапас и в результате был вынужден выйти из боя.
Судя по всему, первой жертвой Берга стал майор Романов, на СБ-2М-103У №17/248 которого были повреждены двигатели, радиаторы и винты, была разбита приборная панель пилота и оборудование стрелка-радиста. Майора спасла бронеспинка, выдержавшая несколько попаданий (комбинезон летчика также был пробит пулями в нескольких местах), а вот стрелок Федор Данилович Андрюкин получил два ранения в голову и ему требовалась немедленная медицинская помощь. Экипаж с трудом дотянул до южного берега залива и вынужденно сел на фюзеляж возле Липово. Андрюкина немедленно отправили в ленинградский госпиталь, его удалось спасти. За Романовым же и его штурманом капитаном Иваном Иосифовичем Говорухой из Гдова прислали самолет. СБ-2М-103У №16/216 лейтенанта Иванова также долетел до южного берега Финского залива, но и ему в конце концов пришлось садиться в Колах, поскольку штурман лейтенант Андрей Андреевич Смирнов получил ранение в правую руку. Оба бомбардировщика требовали капитального ремонта и для полка фактически были потеряны до конца войны. Еще три самолета – СБ-2М-103У №3/252 комэска 3-й эскадрильи капитана Иванова, а также СБ-2М-100АУ №12/66 и СБ-2М-100АУ №12/58 из её же состава получили незначительные повреждения в воздушном бою и от огня ПВО и благополучно добрались до своего аэродрома, где были отремонтированы силами полка. Последнее происшествие случилось уже в Смуравьево. На СБ-2М-103У №1/253 инспектора по технике пилотирования полка старшего лейтенанта Михаила Ивановича Ефремова уже в районе аэродрома загорелся двигатель, но летчик сумел благополучно посадить самолет. Несмотря на то, что поблизости не оказалось ни одного исправного огнетушителя, пожар удалось быстро потушить и после замены мотора и капота самолет вернули в строй.
Таким образом, ни один из атакованных Бергом СБ на самом деле сбит не был, тем не менее на счет финского пилота записали сразу две «достоверных» победы и один поврежденный самолет. Справедливости ради, сделано это было на основании донесений службы воздушного наблюдения, сообщившей о падении в лес одного бомбардировщика южнее Коуволы и о еще одном горящем северо-восточнее поселка. Также штаб шюцкора сообщил о падении самолета на лед Финского залива южнее Виролахти, но в данном случае это в действительности был ДБ-3 ВВС КБФ. В «Гладиаторе» самого Берга была обнаружена дюжина пробоин, потерь финские истребители не имели.
У 31-го СБАП всё опять пошло незапланированно. Несмотря на то, что буквально 20 минутами ранее 54-й полк довольно успешно бомбил Коуволу, колонна майора Добыша не доходя до цели повернул назад по причине того, что облачность висела на высоте 300–800 метров. Так это или нет, но по данным обеих сторон 36 СБ нанесли удар по запасной цели, которой в этот раз не повезло стать прибрежному городку Котка.
Советская сторона утверждает, что по военно-промышленным объектам Котки было сброшено 28 ФАБ-250, 131 ФАБ-100, 50 ЗАБ-50 и 168 ЗАБ-1э с «хорошими результатами». Финны данный оптимизм не разделяют, штаб финского ВМФ отчитался, что в черте города упало 84 фугасных и около 200 зажигательных бомб, причем 49 из фугасных - в море. Удар пришелся по жилым кварталам на острове Ховинсаари, порту, лесопильному заводу «Энсо Гутзейт» и острову Тиутинен примерно в километре восточнее порта. В результате два деревянных здания сгорели и еще шесть были повреждены, а в порту пострадали две баржи. Котку с самого начала войны регулярно бомбили самолеты ВВС КБФ и город и так был прилично разрушен, очень серьезно пострадала лесопилка, поэтому достигнутые результаты вряд ли можно назвать на что-то влияющими. Зато все экипажи без приключений вернулись домой. На следующий день ВВС фронта продолжали атаковать финскую железнодорожную сеть в районе Выборг – Антреа – Лаппеенранта – Коувола. 27-я авиабригада бомбила участок Симола – Антреа, самолеты 8-й авиабригады ВВС КБФ «обрабатывали» участок от Выборга до Лаппеенранты. Здесь же работали истребители-штурмовики ВВС КБФ и «охотники за паровозами» из 54-й истребительной бригады. Правда у последних опыта в таких делах было маловато, поэтому выходили разного рода конфузы. Так, лейтенант Сергей Владимирович Тютюнников, вылетавший 19 февраля во главе звена 2-й эскадрильи 19-го ИАП на сопровождение ударной пятерки пушечных И-16 своих однополчан из 3-й эскадрильи, наблюдал такую картину: «Придя на станцию Нурми истребители пошли на два эшелона с паровозами. Штурмовали паровозы неорганизованно – кто как мог, и нередко мешали друг другу. Были случаи, когда при выходе из пикирования самолеты появлялись на встречных курсах. Каждый самолет действовал самостоятельно. Ведя прикрывающее звено, я находился на Н=1500–100 мтр., построил звено в пеленг и патрулировал над штурмующими истребителями. Следил за воздухом и за истребителями. После того, как прошел 1 ч. 10 м. после взлета я снизился и стал махать с крыла на крыло и когда собрал штурмующие самолеты, взял курс на свой аэродром. Домой пришел на пределе горючего». Несмотря на то, что удар по Коуволе всей бригадой накануне был сорван по метеоусловиям, на следующий день подчиненные полковника Белова уже действовали по схеме «поддерживаем разрушения»: 54-й СБАП продолжил бомбить поселок, а 31-й переключился на участок железной дороги между Коуволой и Симолой. Полки действовали совершенно самостоятельно и с довольно большим лагом по времени. В 54-м СБАП в общей сложности вылетело четыре девятки, но у старшего лейтенанта Ефремова, как и накануне, возникли неполадки с мотором, и он было вынужден вернуться. Остальные 35 машин около часа дня пересекли северный берег Финского залива и 15 минут спустя были над Коуволой. Но к этому же времени из Йоутсено туда подтянулся патруль «Гладиаторов», а судя по очередным рассказам о «Фоккерах» - еще и несколько «Фиатов». Советские истребители, во главе которых летели комполлка-149 майор Сюсюкалов, на сей раз вовремя вмешались, сумев сковать большую часть сил противника. В общей сложности в бою участвовали четыре И-153 и два И-16, со стороны финнов – до десяти истребителей, пять из которых (все бипланы) были сбиты. На самом деле финны потерь не имели хотя бы серьезно поврежденными, но о том, что бой реально был не шуточным говорит тот факт, что три И-153 вернулись назад имея от 6 до 38 пробоин, причем больше всех пострадала «Чайка» Сюсюкалова. В 13.15, несмотря на атаки истребителей, полк Леонова сбросил на цель 19550 кг фугасных и 2406 кг зажигательных бомб, которые поразили депо, склады и стоящие на станции вагоны, а также стрелки. Результат удара был зафиксирован на фотопленку. По данным ЖБД 54-го СБАП отдельные самолеты противника всё же смогли атаковать бомбардировщики, но были отбиты огнем стрелков-радистов, причем флагманский стрелок экипажа командира Петр Семенович Савенков, отражая атаку, прострелил хвост собственного самолета. Хотя финны побед и даже поврежденных машин не заявляли, новенький СБ-2М-103У №4/249 лейтенанта А.Д. Синицина, еще одного чудом пережившего бойню 17 января экипажа, в результате полученных повреждений совершил вынужденную посадку на острове Лавенсаари. О дальнейшей судьбе самолета в документах полка данных нет, но известно, что СБ с таким номером осенью 1940-го числился в составе 54-го СБАП, то есть машину вытащили и вернули в строй. 31-й СБАП свои 33 экипажа поднял в воздух к 12.19, а в 15.45 уже был над первой целью – станцией Кайпиайнен. СБ прошли вдоль линии железной дороги с запада на восток, вплоть до станции Пулса межу Симолой и Луумяки, по звеньям сбрасывая свой груз на назначенные объекты. Больше вех досталось станции Таветти, на которую упало около двухсот бомб. Полк летел под прикрытием семерки И-153 и двух пар И-16, что оказалось весьма кстати, поскольку в район цели подоспело звено «Гладиаторов» во главе всё с тем же лейтенантом Бергом. Обнаружив истребители сопровождения, финны не стали атаковать бомбардировщики, переключившись на две пары «Чаек», летчики которых появление противника прозевали и позволили ему атаковать сзади-сверху. Результат, увы, был печальным: из боя не вернулись комиссар 2-й эскадрильи 149-го ИАП старший политрук Владимир Сергеевич Осипов и командир звена старший лейтенант Николай Ульянович Иентш. Их самолеты упали в 10–15 километрах южнее Утти, летчики были захвачены в плен. Помощник военкома эскадрильи старший лейтенант Николай Иванович Семенов привез домой 47 пробоин. Финны потерь не имели, на одну победу претендовал Берг, еще на одну - его ведомые. А вот действиям ударных самолетов финны никак не помешали. Вместе со сброшенными бомбами, 31-й полк израсходовал 2800 патронов, что говорит о том, что некоторые экипажи вели огонь по земле из пулеметов. Командование 16-й бригады в этот раз осталось довольно действиями эскорта, зафиксировав в ЖБД бригады, что «обеспечение произведено хорошо». Вечером 19 февраля полкам 16-й авиабригады пришлось несколько потесниться на своих аэродромах, поскольку туда посадили 53 СБ перегоняемого в Эстонию 52-го СБАП, но гости надолго не задержались: первая партия из семнадцати машин в сопровождении лидера из 35-го СБАП убыла тем же вечером, остальные на следующий день. На 20 февраля задачи полкам оставались прежними, однако полковник Белов запросил штаб ВВС фронта, чтобы 31-й и 54-й СБАП действовали одновременно, одной колонной. Однако ему было отказано, причем отказ был мотивирован тем, что для прикрытия такой громадной колонны у 149-го ИАП нет достаточного количества истребителей. Почему для этого нельзя было привлечь истребители ВВС КБФ история умалчивает. В 10.34 начали взлет 37 СБ 54-го полка, к которым над Липово присоединились шесть И-16 и одиннадцать И-153. Самолеты лейтенантов Джеваго и Бутрима вернулись из-за неисправностей. Около полудня на станцию Коувола полетели десять ФАБ-250, 215 ФАБ-100, 35 ЗАБ-50 и 56 ЗАБ-1э, добившись новых попаданий во входные и выходные стрелки, а также депо. После чего на бомбардировщики навалились истребители противника. Первыми спереди атаковали три моноплана, опознанных как «Фоккеры», хотя скорее всего это были «Фиаты», штурманы открыли огонь, в бой вмешалось звено И-16, в результате младшему лейтенанту Олегу Александровичу Филатову удалось сбить один «Фоккер». Однако на этом успехи истребителей закончились, поскольку все последующие атаки экипажи 54-го СБАП отбивали в основном самостоятельно. Финны встречали СБ на выходе из зоны ПВО Коуволы, заметно усилившейся с января. Надо отметить, что экипажи полка сами значительно облегчили работу противнику, поскольку колонна эскадрилий сильно растянулась при заходе на цель, по свидетельству одного из участников боя, дистанция между группами достигала километра, хотя должна была быть 300–400 метров. Фактически это означало, что эскадрильи не могли поддерживать огнем друг друга. В 11.57 нападению трех «Гладиаторов» подверглась восьмерка СБ 3-й эскадрильи. Атака была отбита огнем стрелков, вновь отличились младшие командиры Гудков и Нечаев, заявившие два сбитых «Бульдога». Спустя три минуты шесть СБ 5-й эскадрильи в лоб атаковали еще две звана «Гладиаторов». Одного из них сбил летнаб младший лейтенант Григорий Федорович Зайцев, остальные проскочили назад и оттуда атаковали уже поодиночке. В последовавшем бою стрелки-радисты Иван Александрович Смоляров и Борис Дмитриевич Максимкин сбили еще два истребителя, но финны были очень упорны, приближаясь к бомбардировщикам на 30–50 метров. В результате СБ-2М-103У №7/216 лейтенанта Евгения Михайловича Филоненко был сбит. Летчик, видимо, пытался тянуть на юг, но в итоге самолет упал у берега Финского залива неподалёку от Хамины. Экипаж в составе Филоненко, штурмана Михаила Ивановича Максимова и вылетевшего за стрелка-радиста младшего лейтенанта Василия Ефимовича Куфакова погиб, финны похоронили их тела в братской могиле на православном кладбище Хамины. Также был подбит СБ-2М-103У №13/211 лейтенанта Пазия, получивший многочисленные пробоины в фюзеляже, рулях и закрылках. Николай Федорович, несмотря на поврежденное управление, смог довести свой самолет до Липово и там совершить вынужденную посадку. При этом его сопровождали до места посадки два советских истребителя. Следующей в 12.04 была атакована семерка машин 4-й эскадрильи, но её штурман капитан Николай Иванович Ковалев сразу сбил одного из двух «Гладиаторов», после чего финны переключились на замыкавшую строй 7-ю эскадрилью (из летчиков, прибывших на усиление полка). Однако тут уже замыкавшие колонну «Чайки» были начеку и смогли отбить атаку противника. Хотя в оперсводке 149-го ИАП нет ничего про сбитых, на всякий случай стрелкам 54-го СБАП записали на счет сбитый совместно с истребителями «Гладиатор». Лейтенант Александр Васильевич Борисов из 149-го ИАП честно доложил, что не видел падения ни одного из двух атакованных им «Гладиаторов», потеряв их из вида. Что интересно, по ЖБД 16-й бригады, отбивались от противника эскадрильи на высотах от 2300 до 4000 метров, иными словами, строй 54-го СБАП фактически развалился, и каждая эскадрилья действовала на свой страх и риск. Единственным из финнов, кто в этом бою претендовал на победу, был уже знакомый читателю лейтенант Берг. Повод для радости у него был двойной – сбитый СБ стал его пятой личной победой, что давало ему право считаться асом. Все пять побед он одержал за очень короткий период, со 2 по 20 февраля, причем советскими данными подтверждается уничтожение двух истребителей и одного СБ, а еще два СБ получили очень тяжелые повреждения и выбыли из строя до конца войны. То есть фактически все заявки Берга были вполне себе реальными, пусть и не во всех случаях привели к полному уничтожению самолета. Для 16-й бригады он стал буквально злым гением, поскольку почти все его победы, за исключением первой, были машинами либо самой бригады, либо прикрывавшего её 149-го ИАП. Однако в этом бою стремительно набиравшая скорость карьера Берга временно прервалась: его «Гладиатор» был сбит, а самому Бергу пришлось прыгать с парашютом. По данным командира 2-го авиаполка ВВС Финляндии полковника Лоренца, он был сбит пятью «Чайками» после успешной атаки бомбардировщика, по другим данным Берг получил пулю в лицо как раз от стрелка, что заставило его покинуть самолет. Если верить последней версии, то сбил его кто-то из 5-й эскадрильи, но есть и другие, совсем уж неожиданные претенденты. Утром 25 февраля штаб 61-й авиабригады ВВС КБФ предоставил оперсводку №229, в которой сделал дополнение к оперативной сводке №219 от 20.02.1940. Согласно ей, 12-я ОИАЭ, сопровождая армейские СБ к Коуволе, вела бой с четырьмя «Бульдогами», один из которых был сбит старшим лейтенантом Аркадием Павловичем Волчеком. Причем эта победа была подтверждена командиром 3-й эскадрильи 54-го СБАП капитаном Ивановым и его экипажем с указанием места падения самолета (примерно в полутора десятках километров юго-восточнее Коуволы)! Странность тут заключается в том, что в самой оперсводке №219 нет ни слова про то, что 12-я ОИАЭ вообще летала к Коуволе. Даже задачи такой не ставилось, эскадрилья прикрывала работу бомбардировщиков в районе Симолы и Лаппеенранты. К сожалению, эта коллизия в имеющихся в распоряжении автора документах никак не поясняется. Можно предположить, что по крайней мере часть морских летчиков по ошибке пристроилась не к той колонне, такие случаи, особенно во второй половине февраля, были не единичными. Потеря Берга видимо несколько охладила пыл финнов и вылет 31-го СБАП, который прикрывали восемь И-16 и одиннадцать И-153 149-го ИАП прошел вообще без какого-либо противодействия со стороны истребителей противника. С 15.02 до 15.09 с высоты 1800–2500 метров 35 СБ сбросили по тем же целям, что и накануне, в общей сложности 748 бомб, из которых почти половину на станцию Кайпиайнен. Также по наземным целям было отстреляно более полутора тысяч патронов. Этот вылет подвел черту под очередной серией ударов по Коуволе и уходящему от неё на восток участку железной дороги. В ходе четырехдневного «штурма» непосредственно поселок атаковали 127 бомбардировщиков, сбросивших в общей сложности 64 ФАБ-250, 654 ФАБ-100, 11 ФАБ-50, 150 ЗАБ-50 и 226 ЗАБ-1э то есть около 83 тонн бомб, что по расчетам даже при единовременном сбросе не хватило бы, чтобы вывести узел из строя больше чем на сутки. Каждый раз экипажи докладывали о попаданиях в эшелоны, станционные сооружения, депо и склады, подкрепляя свои донесения результатами фотоконтроля. Финны в целом подтверждают, что на станции и в жилых кварталах имелись разрушения, как минимум три локомотива и подвижной состав были выведены из строя. Однако для прерывания движения этого было недостаточно, даже по данным штаба ВВС удалось заблокировать работу узла всего на пять часов в ночь с 20 на 21 февраля. За этот успех 54-й СБАП заплатил одним погибшим экипажем и двумя раненными летчиками, одним потерянным и четырьмя серьезно поврежденными самолетами. С тем, что поезда через Коуволу продолжают идти, советская разведка разберется чуть позже. Пока же, после серии налетов 17–20 февраля, 16-ю бригаду решено было переключить на «новую» цель, которой стала печально известная бригаде по событиям 17 января Лаппеенранта. До 13 февраля налеты на городок были разовыми и без серьезных последствий, самым тяжелым из них стал как раз удар шестнадцати СБ 16-й бригады, но после его бомбили практически ежедневно, с перерывали на плохую погоду. Все кварталы, прилегающие к железной дороге, были практически уничтожены, по данным финской стороны к 21 февраля 83 дома были полностью уничтожены, еще 276 получили различные повреждения. Это в городке, на тот момент имевшем площади около 20 квадратных километров. После очередного налета 15 февраля, повлекшего гибель 18 и ранение 55 гражданских, население по большей части постарались эвакуировать. Причиной столь пристального внимания советской авиации к Лаппеенранте было то, что в разведсводках 5-го Управления НКО СССР она с середины февраля регулярно фигурировала как одно из основных направлений, откуда на перешеек идут резервы для финской армии. 21 февраля очередной удар по Лаппеенранте заметно отличался от большинства предыдущих. Фактически советское командование наметило повторить то, что погода помешала сделать 17 января – нанести одновременный массированный удар большим числом самолетов. На этот раз решено было не три полка, а два, поскольку город бомбили уже несколько дней подряд. 16-я бригада все еще имела в наличие более семи десятков СБ, однако накануне в её части прибыла бригада с производившего СБ завода №22,и по одной эскадрилье были оставлены для осмотра материальной части. Таким образом, 31-й СБАП смог выделить 27 самолетов, а 54-й - всего 22. В качестве истребителей прикрытия на этот раз бригаде снова дали моряков, поскольку 149-й ИАП получил задачу прикрыть ДБ-3, наносившие удар по мосту в районе Савонлинны. Маршрут до него был в полтора раза длиннее, чем до Лаппеенранты, а самолеты с подвесными баками имелись здесь только у 149-го ИАП. Впрочем, у командования бригады и полков к этому времени появился вполне обоснованный скепсис относительно того, что истребители в принципе способны не допустить противника к бомбардировщикам. В общем-то события февраля были тому прекрасным доказательством: в большинстве случаев истребители либо только помогали отбиваться экипажам СБ, либо вообще никак не участвовали в бою. Причин тут было несколько и о большинстве из них уже было сказано выше – отсутствие прямой связи штабов ударных и прикрывающих частей, недостаточное число выделяемых для сопровождения истребителей, в результате чего они де-факто часто защищали только хвост и голову колонны и т.д. В силу этого командование полков больше наделялось на себя, конвертировав полученный большой кровью опыт в весьма практичные рекомендации по ведению воздушного боя с противником. Основных способов противодействия было четыре: 1. Сосредоточение массированного огня стрелков с маневром компактного строя (звено-девятка); 2. Взаимная огневая поддержка между самолетами и звеньями, чтобы не допускать безнаказанного использования «мертвых зон» в системе оборонительного огня СБ; 3. Организация оповещения и наблюдения, чтобы не дать противнику использовать фактор внезапности; Также опыт показал, что для звена/эскадрильи не составляет большой проблемы маневрирование во время боя в пределах 7–10 градусов по горизонту и 3–15 метров по высоте, что позволяло не только сбивать прицел противнику, но и подставлять его под огонь других звеньев или впереди идущей эскадрильи. Боевой порядок и так строился с расчетом, что впереди идущая эскадрилья будет на 100 метров ниже, чем следующая, в случае же атаки ведущий атакованного звена сокращал дистанцию с ведущим эскадрильи, давая ему возможность вести огонь по атакующему. Ровно тот же маневр в случае необходимости мог проделать и ведущий эскадрильи по отношению к впереди идущей. В наиболее кратком и доступном виде эта методика была сформулирована в отчете о боевых действия 54-го СБАП: Нельзя не отметить, что противник также заметил изменения в тактике боя советских бомбардировщиков. Например, лейтенант Берг в своем донесении о бое 18 февраля отмечал: Финны, в свою очередь как могли противодействовал налетам на Лаппеенранту и окрестности. ПВО города была усилена, к отражению налётов на город привлекались истребители с ледового аэродрома Йоутсено, причем с 21 февраля 1-й отряд LLv 26 также был подчинен командиру LLv 24, а прикрытие района Коуволы возложили на пилотов «Фиатов». Объективно говоря, на тот момент уже никакие меры не могли позволить финнам остановить советский бомбардировочный «конвейер», слишком уж несопоставимы были силы сторон. Но это не значит, что они не пытались. Так, 18–20 февраля LLv 24 ежедневно выполняла по три-четыре боевых вылета на каждый исправный «Фоккер», другое дело, что число исправных машин колебалось в районе 20–22 штук. Однако результатом этих усилий стало всего восемь заявленных за эти дни побед, сильный износ матчасти и тотальная усталость личного состава. Для сравнения, за те же дни ВВС фронта, включая ВВС 7-й и 13-й армий, но без учета морской авиации, произвели 4707 боевых вылетов, в том числе 2687 бомбардировщики. Нужно ли говорить, что при таком соотношении сбивай финны хоть по десятку самолетов ежедневно, ровным счетом ничего это не изменило бы. Но и десяток побед в день уже давно стали несбыточной мечтой. Непосредственными целями для 31-го СБАП была железнодорожная станция, для 54-го – казармы в северной части города. Для прикрытия было выделено по пять И-153 и восемь И-15бис из состава 12-й ОИАЭ на каждый полк, причем есть подозрение, что летчики истребителей вообще не имели представления кого и куда они летят сопровождать, но об этом чуть позже. Первыми над целью появились три девятки 31-го СБАП с истребителями. Бомбардировщики зашли с запада, в 12.25–12.26 сбросили свой груз и ушли на юго-восток. Согласно финским данным, большинство бомб упало на Пелтолу - центральный район города и севернее него. То есть в станцию полк не попал. Объективности ради, над Лаппеенрантой было облачно и экипажи «подныривали» под нижнюю кромку, нанося удар с высоты всего 1200 метров, а значит не имели возможности нормально прицелится. В общем-то и по ЖБД полка в станцию попали всего 10–13 бомб неназванного калибра из 436 сброшенных. Спустя 27 минут над целью с востока появились 22 самолета 54-го СБАП. Фотоконтроля результатов в этот раз почему-то не было, по наблюдениям же летчиков в казармы попало в казармы до десяти ФАБ-50, до шести ФАБ-250 и до шестидесяти «зажигалок». Казармы, естественно, горели. Финны же утверждают, что город атаковали от 40 до 50 бомбардировщиков, сбросившие свои груз от леса восточнее водонапорной башни до западной окраины, то есть фактически перерезали город бомбовым залпом. Серьезно пострадала водонапорная башня, рынок и рыночная площадь, которую летчики, видимо, приняли за плац и казармы. Впрочем, учитывая в каких условиях пришлось действовать полку, уже это следует признать неплохим результатом. Его уже обстреляла зенитная артиллерия в районе линии фронта, «проснулись» зенитчики и в Лаппеенранте, отрывшие огонь по 1-й эскадрилье. Самолеты шли на высоте 1500–2200 метров – для зенитных автоматов более чем выгодной. И СБ-2М-103 №4/113 помощника командира эскадрильи старшего лейтенанта Владимира Ильича Умнова немедленно получает 40-мм снаряд аккуратно в люк нижней стрелковой установки. По какому-то совершенно фантастическому стечению обстоятельств, все осколки ушли вверх, изрядно покорежив верхнюю часть фюзеляжа и повредив управление, но при этом находившийся в кабине стрелок Н.В. Балаев практически не пострадал. Несмотря на последующие события, летчик смог довести поврежденную машину до аэродрома и успешно сесть. Самолет отремонтировали силами полка. Это была единственная потеря от зенитного огня, дальше за дело взялись «Фоккеры». После интенсивных вылетов в LLv 24 к вечеру 20 февраля оставалось всего 17 исправных машин, из которых около трети было на юго-западе страны. Сидевшие в Йоутсено 1-й и 4-й отряды эскадрильи в течение дня выполнили всего шесть боевых вылетов, и судя по всему, все они были на перехват второй группы СБ, шедшей к Лаппеенранте. В бою скорее всего участвовали и истребители из Руоколахти (3-й отряд), выполнившие в течение дня двенадцать вылетов. По крайней мере, Лоренц писал в своем отчете, что в бою в районе Лаппеенранты действовало в общей сложности восемь «Фоккеров». Увы, но истребительное прикрытие полка Леонова по дороге к цели самоликвидировалось: все И-15бис практически сразу отстали и больше не появлялись, И-153 какое-то время следовали с бомбардировщиками, но на подходе к цели скрылись в облаках и их больше никто из экипажей не видел. 54-й СБАП остался с финнами один на один. Штаб 61-й авиабригады эту историю в своей оперсводке «деликатно» обошел стороной. Относительно первой группы, летавшей с 31-м СБАП, четко указано, что летала она до Лаппеенранты и обратно, относительно второй группы вообще не сказано, куда же она сопровождала своих подопечных, что с учетом последовавших событий вполне понятно. К слову, в оперсводке утверждается, что прикрывали они 23 ДБ-3. Зато моряки обвинили экипажи полка в том, что те растянули строй, затруднив им обеспечение прикрытия. Впрочем, это скорее всего правда, поскольку в оперсводке ВВС СЗФ за 21 февраля указано, что: В качестве отстающих на сей раз оказалась замыкающая восьмерка 4-й эскадрильи, на части машин которой летели экипажи 7-й эскадрильи. Уже в 12.50, согласно советским данным, последовала первая атака «Фоккеров», которых летчики насчитали две группы по 4–5 штук. Одна из групп сзади-снизу атаковала правое звено, но отвалила после того, как стрелки сбили два истребителя. Тогда последовала одновременная атака на оба ведомых звена. Два самолета были подбиты, но противник потерял еще три «Фоккера». Комэск-4 капитан Протченко, прекрасно понимая, что если подбитые самолеты отстанут, то им скорее всего конец, да и строй эскадрильи развалится, сбросил скорость, давая возможность подбитым держаться в строю. Все это произошло в течение буквально пары минут, в 12.53 СБ начали сброс бомб и тут последовала третья атака. До девяти истребителей навалились на левое звено, еще три на правое. Оба звена как по команде ушли выше ведущего звена, дав возможность его стрелкам вести огонь, в результате чего финны потеряли еще два истребителя. Кто-то из пилотов «Фоккеров» трижды пытался атаковать ведущее звено, но в итоге был сбит, еще одного сбили стрелки правого звена, но при отходе от цели один из его ранее подбитых бомбардировщиков начал терять высоту и отстал, преследуемый противником. Всё это время финны, несмотря на потерю еще одного истребителя, продолжали упрямо атаковать правое звено, командир которого в итоге вышел вперед ведущей тройки, прикрывшись огнем её стрелков. В итоге еще один финский истребитель был сбит, остальные вышли из боя. В ходе боя финны, вероятно, пытались атаковать и 2-ю эскадрилью, три самолета которой вернулись с пробоинами, однако на двух из них пробоины были получены в результате огня собственных стрелков, простреливших хвост собственных машин. Только СБ-2М-100АУ №9/93 капитана Яковлева имел пробоины в верхней части фюзеляжа, полученные от противника. Самолет без проблем отремонтировали силами полка. А вот из 4-й эскадрильи на свой аэродром вернулись только пять машин. СБ-2М-100АУ №5/69, пилотируемый помощником командира 7-й эскадрильи старшим лейтенантом Валентином Александровичем Гавриловым был сбит и упал возле станции Симола. Стрелок-радист Даниил Сергеевич Букаев погиб, видимо, еще в воздухе. По финским данным из подбитого самолета выбросились с парашютами только двое летчиков: Гаврилов и военком эскадрильи старший политрук Николай Степанович Смоляк. Весь экипаж посмертно был награжден орденами Красного Знамени, но Гаврилов на самом деле попал в плен и вернулся в СССР после войны. Дальнейшая его судьба неизвестна. СБ-2М-100АУ №15/68 с еще одним экипажем 7-й эскадрильи, пилотируемый командиром звена старшим лейтенантом Вячеславом Васильевичем Воронцовым, из-за полученных в бою повреждений (были простреляны радиаторы и винты, кабина штурмана, выедена из строя гидросистема) вынужденно сел в Копорье, самолет требовал капитального ремонта. Лейтенант Степан Николаевич Калинин перетянул свой изрешеченный СБ-2М-100АУ № 10/69 через Финский залив и вынужденно сел в Липово. Стрелок-радист Александр Егорович Кондрашев был ранен в ногу, машина требовала заводского ремонта. Из подбитых самолетов до Смуравьево долетел СБ-2М-103 №13/71 старшего лейтенанта Якова Тимофеевича Ишутова. В самолете насчитали 19 пробоин, техсостав смог ввести самолет в строй своими силами. Бой 21 февраля показателен во многих отношениях. С одной стороны, мы видим безобразно организованное истребительное прикрытие, бомбардировщик уже в который раз наступили на одни и те же грабли, растянув строй при заходе на цель и потеряв огневой контакт между эскадрильями. Казалось бы, противнику были созданы все предпосылки для серьёзного успеха. отбилась от восьмерки «Фоккеров», потеряв сбитой только одну машину. Да, ни один из заявленных одиннадцати сбитых «Фоккеров» на самом деле сбит не был (характерно, что в оперсводке ВВС СЗФ число сбитых истребителей урезано до пяти), да и повреждений серьезных не имел, но факт остается фактом: эскадрилья СБ за счет грамотных действий комэска и экипажей смогла самостоятельно отбиться даже не от одной атаки, а от последовательно и методично атаковавшей на протяжении полусотни километров восьмерки «Фоккеров», сохранив большую часть машин и личного состава. Николай Гаврилович Протченко за этот бой был достоин звания Герой Советского Союза или ордена Ленина, но по итогам войны получил орден Красного Знамени. Из отличившихся в бою стрелков известны фамилии Ивана Борисовича Власенко из экипажа комэска-4, Гозиса Баталовича Ягофарова и Кузьмы Алексеевича Печеницина. События последних дней стали причиной появления в отчете бригады такой записи: «Компактный строй девятки бомбардировщиков СБ позволяет успешно отражать истребителей, истребительных групп порядка шести-девяти самолетов…» Особенно ярко выглядит это достижение на фоне того, с кем дралась советская эскадрилья. В числе атаковавших были уже хорошо знакомые читателю лейтенанты Сарванто и Хуханантти. Первый разделил один сбитый СБ со своими ведомыми старшиной Туррка и младшим сержантом Хейрамо. Именно из этой машины по финским данным выпрыгнули два человека. По словам Сарванто, он гнался за бомбардировщиками до мыса Ристниеми, обстреляв еще несколько самолетов и «заставив замолчать как минимум двух стрелков», но никого больше сбить так и не смог. Хуханантти разделил победу со фельдфебелем Римминеном, тем самым, который 5 января был ранен в лицо стрелками всё того же 54-го СБАП. Хуханантти обстрелял еще пять СБ, на одном из которых задымили оба мотора. Наконец, еще одну победу занесли на счет фельдфебеля Хейкинаро. Он заметил одиночный двухмоторный самолет в полутора десятках километров севернее Ристниеми, обстрелял левый мотор и (по утверждению финна), бомбардировщик упал в районе Йоханнеса (Советский), то есть уже на занятой Красной Армией территории. Объективности ради, после налета на Лаппеенранту в этот день был потерян ДБ-3 из состава 1-й эскадрильи 85-го авиаполка особого назначения. Предположительно, они по традиции действовали в одной связке с 16-й бригадой, по крайней мере это объясняло бы, что при втором налете с земли видели до полусотни машин, а моряки считали, что прикрывают ДБ-3. На Лаппеенранту в этот день 16-я авиабригада сбросила в общей сложности 30 ФАБ-250, 256 ФАБ-100, 34 ФАБ-50, 32 ЗАБ-50, 672 ЗАБ-1э, 110 ЗАБ-2,5 и 48 АО-10. Город снова пылал, было уничтожено еще 27 и повреждено 38 домов. Погибли шестеро и получили ранения тринадцать гражданских. Это был не последний налет на город, но природа решила дать всем отдохнуть и пришедший из Атлантики очередной циклон приковал авиацию фронта к земле. Следующий вылет 16-й бригады состоялся только 25 февраля и целью снова была Коувола, но на сей раз в штабе ВВС СЗФ созрел новый план по разрушению этого словно заговоренного железнодорожного узла.
Дежавю или Лаппеенранта-2.0.
4. «Не допускать маневрирования на скоростях при следовании на маршруте и особенно на разворотах при отходе от цели, так как компактность строя нарушается, получается отрыв экипажей и целых звеньев, которые немедленно подвергаются атакам подкарауливающих истребителей противника. Необходимо всегда помнить, что оторванному ведомому трудно, а иногда и невозможно вести огонь по атакующему истребителю противника и что от истребителя, имеющего большое преимущество в скорости, уйти за счет увеличения скорости, не растеряв ведомых, трудно».
«Система огня строится исходя из принципа "защищать соседа", т.е. каждый стрелок ведет огонь по противнику, атакующему соседний самолет в звене, звено в свою очередь поддерживает огнем соседнее звено в том случае, когда на самолеты своего звена атака не производится. Огневая связь и поддержка между девятками осуществляется в большинстве случаев штурманами из передних пулеметов».
«Самолеты СБ уклонялись от огня поднимаясь и опускаясь».
«54 СБП вследствие грубого нарушения указаний Командующего ВВС СЗФ – на цель ходить компактно, над целью растянулся».
Материал входит в цикл:
Поделиться
Комментарии
