Как Хану пришла хана

---

15 февраля 1943 года войска Северо-Западного фронта начали операцию по ликвидации так называемого «демянского выступа», а уже 21 февраля освободили город Демянск и районные центры Лычково и Залучье. Противник отводил свои войска в направлении на Старую Руссу, используя печально известный рамушевский коридор.

Что касается деятельности входивших в состав СЗФ соединений 6-й воздушной армии (6-й ВА), то следует отметить, что к началу операции в составе армии имелось минимальное количество самолётов ударной авиации: одна штурмовая дивизия трехполкового состава и один бомбардировочный полк. Однако в преддверии наступления армии подчинили 1-й штурмовой и 1-й истребительный авиакорпуса резерва Ставки Верховного Главнокомандующего (РВГК) и пять ночных бомбардировочных авиаполков, а с 24 февраля ещё и 1-й бомбардировочный авиакорпус РВГК. Кроме того, непосредственно за районом базирования 6-й ВА располагались аэродромы 147-й истребительной авиадивизии ПВО в составе пяти полков. Таким образом количество привлекаемых для операции боевых машин увеличилось до восьмисот, правда значительный процент составляли ночные бомбардировщики У-2 и Р-5. Руководство авиационной группировкой принял лично командующий ВВС Красной армии генерал А.А. Новиков. Согласно его замыслу, части 6-й ВА должны были поддерживать северную группировку войск фронта – 11-ю и 27-ю армии, а 1-й ШАК и 1-й ИАК южную – 1-ю ударную и 53-ю армии.

Для обеспечения прикрытия войск на поле боя и самолётов ударной авиации в составе 6-й ВА имелось два соединения: 239-я и 240-я истребительные авиадивизии – всего около двухсот «Киттихауков», «Аэрокобр», Як-1 и Як-7Б. Только 156-й ИАП имел на вооружение откровенно устаревшие истребители ЛаГГ-3. Тем не менее, усиление в виде семидесяти трех Як-1Б, Як-7Б, Як-9 и Ла-5 210-й ИАД 1-го ИАК, которые к 14 февраля перебазировались на аэродромный узел в районе Молвотицы, было не лишним. Командовал корпусом генерал Е.М. Белецкий, а 210-й ИАД полковник В.П. Ухов. В состав корпуса входил прославленный в боях под Сталинградом 32-й Гвардейский истребительный авиаполк – 20 Як-1 и 10 Як-9, который 16 февраля возглавил полковник В.И. Сталин. 169-м ИАП, единственным полком, имевшим на вооружении Ла-5 в количестве девятнадцати штук, командовал подполковник Н.П. Иванов.

Полки имели весьма опытный комсостав. Эскадрильями 32-го Гв.ИАП командовали воевавшие с первых дней Герои Советского Союза капитаны С.Ф. Долгушин, И.М. Холодов и старший лейтенант А.Г. Котов с 13, 7 и 11 личными победа на счету. От семи до тринадцати побед было и у Героев Советского Союза В.П. Бабкова, А.Я. Баклана, М.А. Гарама, В.И. Гаранина, В.А. Луцкого. 169-й ИАП хотя и не обладал такой богатой историей, однако и его комэски имели солидный боевой опыт: капитаны А.А. Федотов, А.М. Числов имели на счету по десять личных побед. Командир полка подполковник Н.П. Иванов заявил семь сбитых, а подающие надежды лейтенанты П.А. Гражданинов, И.Ф. Романов и А.В. Буркин девять, восемь и шесть соответственно. Всего девятнадцать бойцов полка имели на счету воздушные победы. Правда необходимо отметить, что до декабря 1942 года большая часть из них не имела успехов в воздушных боях с противником, а 23 лётчика, в том числе лучший пилот 1-го ИАК лейтенант Павел Гражданинов, вообще не принимали участие в боевых действиях. Третьим был сводный полк от 274-й ИАД в составе 24 Як-7Б, вступивший в бой через неделю после начала операции. Управление действиями истребителей осуществлялось по рации с пункта наведения, который возглавлял начальник штаба корпуса генерал П.П. Беличенко.

Противник держал на старорусском направлении серьёзную группировку истребителей. В начале февраля 1943 года, в дополнении ко II группе 54-й истребительной эскадры (II/JG54), на аэродром Рельбицы из Франции прибыла I/JG26 с 47 Fw-190A-4/5. В составе II/JG54 имелось 28 «стареньких» Bf109G-2 и 10 Fw-190A-4, на которые личный состав группы постепенно переучивался. И Fw-190А и Bf109G-2 превосходили советские истребители по скорости, а личный состав немецких групп был представлен опытными летчиками, многие из которых прошли школу воздушных сражений не только в 1941 – 1942, но и 1939 – 1940 годах. Учитывая это, семьдесят пять «мессершмиттов» и «фокке-вульфов» были серьезной проблемой для всей советской авиационной группировки.

Командовал I группой JG26 ветеран ещё польской компании сентября 1939 года майор Йоханес Зейферт (Maj. Johannes Seifert) – ас, награжденный Рыцарским Крестом за 40 побед, заявленных на западном фронте. Ещё более титулованным пилотом был командир II/JG54 майор Ханс «Асси» Хан (Maj.Hans «Assi» Hahn), кавалер Кыцарского Креста с дубовыми листьями, на счету которого еще в сентябре 1942 года числилось 66 воздушных побед, которые он заявил с мая 1940 по сентябрь 1942 года на западном фронте, будучи командиром 4-го штаффеля, а потом III группы JG2 «Рихтгофен». Оба офицера были специалистами по английским истребителям. Зейферт заявил 31 «Спитфайр» и 5 «Харрикейнов», а Хан 53 «Спитфайра» и 10 «Харрикейнов». Интересно, что Хан вообще не имел на западном фронте побед над ударными самолётами, все заявленные им победы были одержаны над истребителями - три над французскими и 63 над английскими. Ну и количество боевых вылетов немецких командиров к февралю 1943 года – 400 и 550 – говорит о многом.

Прибыв в декабре 1942 года на восточный фронт, Хан развил бурную деятельность, записав за два месяца на свой счёт ещё 40 побед. Под стать Зейферу и Хану были и их подчинённые. Например, штаффелькапитаны I/JG26 Вальтер Хёкнер (Hptm.Walter Höckner), Фольберт Цинк (Oblt. Fülbert Zink) и Рольф Хермишен (Hptm.Rolf Hermichen) имели на счету 40, 35 и 21 заявки на победы. Не менее серьёзные лётчики были во II/JG54. Особенно выделались опытнейший тридцатилетний лейтенант Максимилиан Штотц из 4-го штаффеля (Lt. Maximilian Stotz) с внушительными 150 заявками на победы. Он также воевал еще с польской компании 1939 года. Штаффелькапитан 6./JG54 оберлейтенант Ханс Бейсвенгер (Oblt. Hans Beisswenger) имел на счету 135 заявленных побед.

Усиление советских воздушных армий на направлении главного удара за счёт вновь сформированных корпусов стало «фишкой» командования ВВС Красной армии с ноября 1942 года. Именно тогда впервые сразу пять авиакорпусов РГК, в том числе 1-й и 2-й ИАК, вошли в состав 3-й ВА для участия в операции по освобождению города Великие Луки. Корпуса формировались в составе двух дивизий трехполкового состава, причём полки переформировывались и доукомплектовывались до нового штата в 32 самолёта и вооружались только новой матчастью - истребителями Як-1Б/7Б/9 и Ла-5. Если 2-й ИАК в январе убыл в состав 14-й ВА для участия в операции «Искра», то 1-й ИАК продолжал боевую работу на этом направлении до завершения операции. Боевое крещение корпусов оказалось вполне успешным: и Великолукская операция и «Искра» закончились победой Красной армии.

Но враг был ещё силён. И если операция по освобождению Демянска прошла относительно успешно, то последующие Красноборско-Смердыньская и операция СЗФ на старорусском направлении стоили больших потерь и не принесли желаемых результатов, в том числе тяжелые потери понесли соединения 2-го ИАК. В одной из работ автор рассказывал, как в воздушном бою над Мгой 23 февраля 1943 года немецкие летчики разбили группу истребителей Ла-5 263-го ИАП. В числе погибших были командир полка майор В.И. Кузнецов и командир 215-й ИАД 2-го ИАК прославленный советский ас Дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант Г.П. Кравченко. Есть вероятность, что его самолёт подбил немецкий ас майор Ханс Филипп (Maj.Hans Philipp), командир I группы 54-й истребительной эскадры (I/JG54).

1-й ИАК пострадал меньше, хотя сражаться ему пришлось с не менее серьёзным противником. Очень интересно, что в конце февраля в похожем бою участвовал и другой Ханс – не менее знаменитый немецкий ас майор «Асси» Хан. Чем закончился этот поединок мы и рассмотрим сегодня.

В первые три дня операции из-за неблагоприятных погодных условий в районе аэродромов 1-го ИАК у истребителей корпуса вылетов почти не было, помощь войскам на поле боя оказывали летчики 6-й ВА и экипажи 1-го ШАК. Боевая работа для пилотов корпуса началась 18 февраля, когда погода улучшилась. 169-й ИАП выполнил 30 боевых вылетов, прикрывая группы Ил-2 1-го ШАК, а 32-й ГИАП сделал 13 вылетов на сопровождение Ил-2, и ещё 10 на прикрытие войск.

Немцы из I/JG26 оказывали не самое энергичное противодействие, но около 12:30 семерка 32-го ГИАП провела первый серьёзный бой на новом фронте. По советским данным 12 ФВ-190 и Ме-109 попытались атаковать прикрываемую группу Ил-2. Противнику удалось сбить один Як-1, пилот мл. лейтенант А.В. Барановский погиб. В ответ ведущий группы капитан И.М. Холодов смог сбить один ФВ-190, а лейтенанту Н.Н. Шульженко засчитали 1 Ме-109. Документами противника эти заявки не подтверждаются, однако и побед немецкие пилоты не заявили. Вероятно в маневренном бою падения Яка просто не видели.

На следующий день «гастролёрам с запада» присоединились летчики II/JG54, и потери у 1-го ИАК выросли. На этот раз не повезло уже 169-у ИАП, хотя начало дня у полка было многообещающим. В ходе полета на сопровождение Ил-2 шестерка Ла-5 капитана А.М. Числова около 10 утра провела бой с группой истребителей противника, до 12 ФВ190 и Ме-109. Несмотря на сложные условия, потерь не было, а младший лейтенант П.Т. Баландин заявил победу над Ме-109. Противник потерю не признал.

В 13:48 пятерка Ла-5 полка вылетела на сопровождение очередной группы Ил-2 в р-не Дубки. Согласно журналу боевых действий, после нанесения штурмового удара в воздухе появились восемь «мессершмиттов», с которыми пилоты «лавочкиных» вступили в бой. По одному Ме-109 записали на счет ведущего группы Н.Н. Гаврилова и лейтенанта И.Ф. Романова. Однако из боя не вернулись старший лейтенант Гаврилов (Ла-5 №37211310) и старший сержант Д.В. Ожерельев (Ла-5 №37210843). Противник потерь не понёс, победы заявили в 14:07 командир 6/JG54 оберлейтенант Ханс Бейсивенгер (Oblt. Hans Beisswenger) и в 14:12 его ведомый унтер-офицер Георг Мундерлох (Uffz.Georg Munderloh).

В одном из последующих вылетов пилоты 32-го ГИАП в тяжелом воздушном бою с десятью Ме-109 около 17:00 заявили сбитый «мессер», записанный на счет лейтенанта А.С. Макарова, однако, противник этот успех не подтвердил.  Напротив, заявка пилота 5/JG54 унтер-офицера Эрнста Флориана (Uffz.Ernst Florian) на сбитый в 17:00 ЛаГГ-3 имеет под собой некоторые основания. Согласно ЖБД полка, немцы вытеснили шестерку капитана Холодова из района Залучье – Засово, и преследовали почти 50 км до аэродрома Заборовье. Як-1 будущего Героя Советского Союза и генерала С.Ф. Вишнякова получил тяжелые повреждения и при посадке у машины сложилось шасси, был погнут винт, но пилот к счастью не пострадал. Примерно в это же время четверка Як-1 перехватила в районе Хмели одиночный разведчик, опознанный как Ю-88, который пошел на счет ведущего старшего лейтенанта А.Д. Анискина, но данные противника снова не подтверждают эту победу. Всего за день личный состав 169-й ИАП выполнил 17 боевых вылетов, а 32-й ГИАП – 35.

Изменчивая февральская погода едва не привела к трагедии: десятка Як-1 32-го ГИАП попала в снегопад, в результате чего группе пришлось идти на аэродром Старая Торопа. Ведущим был лично полковник В.И. Сталин, для которого первый боевой вылет на новом ТВД мог стать последним. Однако мастерство опытных пилотов, среди которых были Герои Советского Союза Н.С. Герасимов, П.Т. Коробков, С.Ф. Долгушин, полковник М.Н. Якушин, позволило выйти из сложной ситуации без потерь.

20 февраля вновь была плохая погода и 169-й ИАП боевую работу не вел, а 32-й ГИАП выполнил два вылета. Первый производился девяткой и прошёл без встречи с противником, а вот во втором не обошлось без боя и новой потери. В 14:05 во время патрулирования в районе Залучье – Хмели четверка Героя Советского Союза капитана А.Ф. Мошина провела воздушный бой с четырьмя истребителями противника, идентифицированными как Ме-109Ф. Из боя не вернулась пара Як-1 в составе ведущего старшего лейтенанта А.Д. Анискина и ведомого лейтенанта Н.Ф. Горшкова. .

Горшков на своем самолете вернулся на аэродром на следующий день и рассказал, что Анискин был сбит в 5 километрах юго-восточнее Хмели. Александр Дмитриевич погиб всего за два дня до того, как он официально был удостоен звания Герой Советского Союза.  Противник у летчиков 32-го ГИАП тот же, что и накануне у пилотов 169-го ИАП. Правда с подтверждением успехов у немцев на сей раз было хуже: на две заявки один реально сбитый. В 14:15 победу заявил обер-лейтенант Бейсвенгер, а в 14:25 унтер-офицер Мундерлох.

За первые три дня участия в операции в воздушных боях из состава 210-я ИАД были потеряны два Як-1 и два Ла-5, а один Як-1 был тяжело поврежден и требовал ремонта. Но куда тяжелее была гибель четырёх летчиков, в том числе двух заместителей командиров эскадрилий А.Д. Анискина и Н.Н. Гаврилова. Заявленные семь побед не могли подсластить горькую пилюлю. Следующий день показал, что эти потери были не случайны, хотя советские летчики дрались мужественно и профессионально. 

На земле немцы отступали от рубежа к рубежу, 21 февраля советские войска вошли в Демянск. В тот день погода улучшилась и боевые действия в воздухе возобновились с новой силой. Самолёты 6-й ВА и приданных авиакорпусов оперировали в районе Залучье, атакуя отходящие части противника. В свою очередь, немецкая авиация 20–21 февраля начала наносить удары по наступающим советским частям. Работали группы Ju87R из I/StG5 и Ju88A-4 из III/KG1, которых прикрывали «мессершмитты» и «фокке-вульфы». В этих обстоятельствах воздушные бои были неизбежны.

Начало было положено в 9:15 боем восьмерки Як-1 32-го ГИАП с четверкой Ме-109. Ветеран полка лейтенант А.И. Хользунов заявил победу, которая стала для него одиннадцатой личной. Однако, данные противника ее не подтверждают.

В 10:55 с аэродрома Вешки по вызову с передового пункта наведения стартовали шесть Ла-5 2-й эскадрильи 169-го ИАП, которых вел комэска капитан А.М. Числов. В группу входили: ведомый Числова старший сержант А.М. Давыдов, командир звена старший лейтенант П.А. Гражданинов с ведомым младшим лейтенантом П.Т. Баландиным и командир звена лейтенант И.И. Воробьев с ведомым старшим сержантом М.Н. Кудряшов. В ходе этого вылета произошла встреча с противником, с которым летчики вступили в воздушный бой.

В статье, посвященной 6-й воздушной армии, бывший командующий генерал Ф.П. Полынин описал этот бой:

«А на следующий день, 21 февраля, замечательный бой провела пара наших истребителей в составе старшего лейтенанта Гражданинова и старшего сержанта Давыдова против десяти истребителей противника во главе с асом Г. Хаанном, на груди которого был полный набор орденов гитлеровской армии. Гражданинов и Давыдов сбили в этом бою пять самолетов противника, в том числе и самолет Ганса Хаанна.

«Успех принесла нам, – говорил Давыдов, – во-первых, решительность и дерзость наших атак; во-вторых, точность огня, а главное, слетанность, сколоченность нашей пары. Каждый из нас знал, как ему действовать в быстро меняющейся обстановке. Мы все время понимали друг друга. Я как ведомый зорко прикрывал своего ведущего, был его щитом».

Казалось бы, образцово показательный бой, причём с изрядной долей героизма. Но другие источники дают нам более детальное описание тех событий. Поэтому начнём по порядку. Согласно ЖБД полка события развивались следующим образом:

«Задание выполнено. В районе Засово встретили 8 Ме-109 на Н=2500 мт. вступили в бой. В процессе боя подошли ещё 4 Ме-109. Итого было 10-12 с-тов противника. В результате воздушного боя сбито 6 с-тов противника: Ст.Л-т Числов сбил 1 Ме-109, который упал в р-не 3-5 км Ю-В Засово, Ст.серж Давыдов сбил 2 Ме-109 которые упали восточнее и севернее Засово 5 км, Ст.л-т Гражданинов сбил 3 Ме-109 которые упали 4-6 км южнее дер.Вольное. У самолета Числова пробита правая плоскость требует замены, мл.л-т Баландин был зажжен в воздушном бою, выбросился с парашютом и приземлился на своей территории, л-т Воробьев подбитый сел на своей территории сам не вредим о состоянии с-та неизвестно, Ст. сержант Кудряшов в в/бою был подбит – подбит мотор, пробит маслобак, руль поворота, произвел вынужденную посадку в р-не Заборовье, летчик невредим. Самолет требует ремонта силами части.»

Самолеты сели на свой аэродром в 11:52. Летчики расстреляли 502 снаряда к пушкам ШВАК (очевидно у трех самолётов, вернувшихся на аэродром) и сбили шесть Ме-109. Из боевого вылет не вернулись двое - Воробьев и Баландин.

Намного больше подробностей содержится в отчете о боевой работе корпуса  за 10.2 – 20.3.43 г. И там же на схеме боев 1-го ИАК указано время боя: 11:10 – 11:30:

«Группа истребителей в составе 6 самолётов Ла-5 под командованием гв. капитана Числова, вылетела по вызову ВПУ 6 ВА для прикрытия войск в районе Залучье. Патрулируя в районе наземных войск на высоте 3000 метров заметили, что сзади, со стороны солнца, на высоте 2500 м., идет группа Ме-109. Лейтенант Гражданинов с ведомым Баландиным, развернувшись влево, со снижением пошли в лобовую атаку и длинной очередью сбил 1 Ме-109. Противник лобовой атаки не принял и разошелся по парно. На развороте мл. лейтенант Баландин отстал от ведущего лейтенанта Гражданинова и был атакован сзади Ме-109. Самолет Баландина загорелся, Баландин выпрыгнул на парашюте, лейтенант Гражданинов стал прикрывать Баландина, отбил атаки 2-х Ме-109, после чего Гражданинов пошел на соединение с группой уходящих Ме-109. На Н=1200 м сблизился на дистанцию 100 – 150 м и с виража атаковал ведущего. Ведущий Ме-109 резко пошел в правый вираж, ведомый продолжал левый вираж. Довернув самолет, Гражданинов с дистанции 50-70 метров открыл огонь, Ме-109 перевернулся и пошел вниз беспорядочно падая. Гражданинов стал его преследовать и дал по нему ещё две очереди. Ведущий, очевидно, заметил, что сбитый Ме-109 преследуется, развернулся вправо и атаковал Гражданинова. После атаки с разворотом влево пошел вверх л-т Гражданинов, создав превосходство в высоте, атаковал его с дистанции 50 метров двумя короткими очередями, сбил Ме-109 и с набором высоты ушел вверх.

Заметив сзади на дистанции 600 – 700 метров группу истребителей противника гв. к-н Числов подал команду по радио «Противник сзади», а сам с ведомым развернулся для атаки противника, в этот время 2 Ме-109 стали заходить в хвост, сделав один вираж Ме-109 уходит – один пикированием вниз, другой вверх. Числов пошёл за верхним Ме-109, догнал его и двумя очередями подбил Ме-109, который перевернулся и стал падать беспорядочно, Числов стал его преследовать. Давыдов в это время прикрывал Числова, но увидел, что Ме-109 зашёл в хвост одному самолёту Ла-5 поспешил на выручку товарищу. Увидя одиночный самолёт Числова, Ме-109 зашёл в хвост и длинной очередью повредил плоскость самолета Числова, который пикированием до высоты 150-200 метров вышел из боя.

Давыдов отбил атаку противника от Кудряшова и стал его преследовать до Н=150 метров, на этой высоте вывел свой самолёт из пикирования и боевым разворотом стал набирать высоту. На Н=1200 метров заметил противника. Зайдя снизу сзади атаковал его, после первой атаки Ме-109 вошёл в пикирование, Давыдов преследовал его, дал по нему ещё три очереди, после чего противник врезался в землю, а Давыдов набрав боевым разворотом высоту увидел, что 2 Ме-109 атакуют лейтенанта Гражданинова, пошёл к нему на выручку.

После 10-минутного боя, лейтенант Гражданинов со ст.сержантом Давыдовым остались одни против численного превосходства противника, стали с боем уходить домой, применяя следующий способ. Когда противник заходил атаковать по парно с двух сторон стараясь зажать в клещи, наши самолеты разворачивались в разные стороны и шли в лобовые атаки, после чего сходились снова в пары. Повторяя такие приёмы несколько раз, оторвались от противника и благополучно пришли на свой аэродром.

В результате воздушного боя сбито 6 самолётов противника, наши потери – 2 самолёта».

Про этот бой вспоминал и сам ведущий группы капитан А.М. Числов в интервью для комиссии Минца:

«Помню один раз, когда нас пощипали немного. Водил я шестёрку, в том числе шёл Баландин и ещё другие. Наземное радио нам говорит, что в воздухе противника нет, всё спокойно. И здесь на нас со стороны солнца ссыпались самолёты. Сразу же сбивают младшего лейтенанта Воробьёва. Баландин выпрыгивает, Кудряшова также подбивают, и он уходит на свой аэродром. Остаёмся мы втроём против восьмёрки. Начинается неравная борьба. Гражданинов дерётся с ними один, я отхожу на солнце, после чего произвёл атаку и подбиваю одного «мессера». Здесь я увлёкся, и ко мне подкрался «мессер» и тоже меня немножко подбил. Я ухожу. Остаётся семёрка против двух - Гражданинова и Давыдова, оба они пилотировали на отлично. Они стали драться против 7. Четырёх сбивают и сами приходят на аэродром. Остальные «мессеры» ушли сами. В этот момент Гражданинов сбил аса командира группы майора Ганса Гаан, который был награждён 4 Железными крестами и орденом Дубового листа, имел 108 сбитых самолётов».

Той же комиссии Минца некоторые обстоятельства боя, уточнил командир полка подполковник Н.П. Иванов:

«Затем на Демянском направлении был такой бой, когда наша шестёрка вела бой с 10 «Ме» и вышла с большой победой. В бою был такой недостаток, что наши прошляпили, когда противник зашёл им в хвост. Но с первой же атаки самолёты противника начали выходить из строя, и к концу боя было такое соотношение, как 1:5 в нашу пользу».

Ну и интересное мнение было высказано в книге Ф.А. Костенко «Корпус крылатой гвардии» о   1-м Гвардейском истребительном авиакорпусе:

«Напряженный воздушный бой в этот день провел 169-й истребительный авиаполк. Шесть Ла-5 под командованием командира эскадрильи капитана А. М. Числова по вызову с ВПУ вылетели в район Залучье для прикрытия наземных войск. Над полем боя наша группа вступила в воздушные бои последовательно с тремя группами истребителей противника. В результате враг потерял шесть самолетов, из которых три сбил заместитель командира эскадрильи старший лейтенант П.А. Гражданинов. В одном из боев погиб смертью храбрых старший лейтенант М.Е. Воробьев и был тяжело ранен младший лейтенант П.Т. Баландин.

Анализируя воздушный бой группы капитана А.М. Числова, командование полка пришло к выводу, что истребители противника воздушный бой вели тактически грамотно, широко используя внезапность и нарушение боевого порядка в группах наших истребителей. Так, после первой атаки советских истребителей группа «мессершмиттов» развернулась и стала уходить. Гражданинов преследовал врага. Но ведомый младший лейтенант П.Т.Баландин на развороте отстал и немедленно был атакован «мессершмиттом». Самолет Баландина вспыхнул, обгоревший летчик выбросился с парашютом. В бою ведомый капитана Числова старший сержант А.М. Давыдов заметил, как противник атакует одного из наших летчиков. Давыдов решил отогнать врага. Капитан Числов остался без ведомого и тут же был внезапно атакован противником. С поврежденной плоскостью самолет капитана Числова вышел из боя. Так же был сбит и старший лейтенант М.Е. Воробьев.

Командир полка подполковник Н.П.Иванов остался недоволен исходом боя второй эскадрильи. На разборе он подробно разъяснил летчикам, к чему приводит нарушение боевого порядка пары, и потребовал от всех пилотов строжайшего соблюдения боевого порядка в бою».

Закончить цитирование советских источников стоит фразой из рассказа комиссии Минца подполковника Н.П. Иванова:

«Все потери, которые мы тогда имели, были исключительно по той причине, что происходил, отрыв ведущего или ведомого, и, когда оставались одиночные самолёты, на них нападали самолёты противника и сбивали».

С немецкой стороны информации об этом бое заметно меньше, зато есть его донесение о потере самолета, пилотируемого майором Ханом: 

«Майор Хан вылетел в 8:50 [Берлинское время] с лейтенантом Штотцом ведущим пары для патрулирования над шоссе Демянск - Рамушево. Над южным фронтом в планквадрате 1845 у них и звена под командованием обер-фельдфебеля Веферса произошло боестолкновение с 8 ЛаГГ-5. После того как он сбил один ЛаГГ-5, майор Хан передал по радио, что ему нужно совершить вынужденную посадку. Обер-фельдфебель Реппле наблюдал, как майор Хан на высоте 100-150 м в планквадрате 1846 приблизительно 2-3 км восточнее Хмели ушел курсом на северо-запад. Вынужденную посадку не наблюдали. В последний раз наблюдали: 2-3 км восточнее Хмели, время - 9:16 [Берлинское время], высота 100-150 м».

Самолёт Bf109G-2/R6 W.Nr.13949, который пилотировал Ханс Хан, выполнил посадку вероятно у дороги Хмели – Залучье, пилот был взят в плен.

Кроме того, известно время заявленных немецкими летчиками побед:

Оберфельдфебель Хейнрих Веферс (Obfw.Heinrich Weiers) La 5 9:10 [Берлинское время] в квадрате PIQu.35 Ost/1846.

Майор Ханс Хан La 5 9.11 [Берлинское время] в квадрате PIQu.35 Ost/1846.

Лейтенант Максимилиан Штотц (Lt. Maximilian Stotz) La 5 9.11 [Берлинское время] в квадрате PIQu.35 Ost/1846 и La 5 9.12 [Берлинское время] в квадрате PIQu.35 Ost/1846.

Ну и есть воспоминания самого Ханса Хана:

«Это произошло в воскресенье, ровно 21 февраля 1943 года. Утром я вышел из штаба с намерением отправиться в Ригу, чтобы уладить с центральным управлением Люфтваффе некоторые служебные вопросы, в том числе и вопрос о моем отпуске.

Но когда я направлялся к полю в сопровождении Люкс, моей верной датской собаки, я увидел, как навстречу мне почти бегом идет мой товарищ по эскадрилье Штотц, который сообщил мне об особенно интенсивной активности русской авиации над районом Демянска. Наша пехота срочно требовала прикрытия. Немецкая армия в то время находилась в процессе эвакуации с ужасно растянутого Демянского выступа, чтобы отойти на новые позиции.

«Эти джентльмены слишком много берут на себя, – проворчал Штотц. – Придется преподать им хороший урок».

В этих условиях о полете до Риги, очевидно, не могло быть и речи. Я привязал Люкса, который привык к этому, к своей трости, воткнутой в снег; я знал, что он будет терпеливо ждать моего возвращения. Таким образом, при каждой посадке именно этот храбрый зверь приветствовал меня первым.

– До скорой встречи, Люкс!

Ровно в 09:00 [Время Берлинское] эскадрилья, базировавшаяся на небольшом аэродроме в Рельбицах, на северном участке фронта, запустила двигатели. Мы взлетели, прислушиваясь к знакомому жужжанию наших «мессершмиттом», и, набирая высоту, взяли курс на озеро Ильмень, которого достигли через десять минут в районе Старой-Руссы. Наблюдатели сигнализировали нам о присутствии многочисленных "индейцев" (наше кодовое название для вражеских истребителей) в небе над выступом. Вскоре Штотц, человек с орлиными глазами, самолёт которого летел в пятидесяти метрах от моего, привлек мое внимание к уголку бледно-голубого горизонта. Многочисленные черные точки кружились в как будто в танце. Русские готовились атаковать нас. Через несколько мгновений снова должен был начаться безумный, все такой же захватывающий круговорот, который я так любил, танец, фигурам которого я научился над Францией, Ла-Маншем, Англией и, наконец, Россией. По правде говоря, бои на Восточном фронте вряд ли казались опасными по сравнению с теми, которые я вел на Западном, тысяча мер предосторожности, необходимых там, здесь казались излишними. Под нами простиралось не море, а суша. Закончились полеты на высоте десять тысяч метров, в настоящее время мы вели бои всего на трех тысячах; отсутствие специального снаряжения - спасательного жилета со баллоном со сжатым воздухом, надувной лодки, пакета с красящими шариками для растворения в воде, сигнального пистолета и, самое главное, громоздкой кислородной маски - дало нам прекрасное чувство свободы и легкости. Со своим маленьким «мессершмиттом», удивительно быстрым и ловким, я испытывал безумное желание вступить в бой, из которого я должен был любой ценой выйти победителем. Он или я, потому что только один из противников вернется на свою базу. Даже загнанный в угол при обороне, истребитель обречен атаковать. Его орудия установлены так, чтобы изрыгать огонь только вперед, ни один пулемет не защищает его хвост. Вот почему первая заповедь летчика-истребителя гласит: ты должен зайти в хвост врага! Как только это будет выполнено, остальное уже пустяк.

Итак, вперед, подумал я, навстречу врагу! Кто первым займет выгодную позицию, тот и сможет первым атаковать, а это зачастую будет решающим. Черные точки быстро росли и оказались размером с добрую полсотни «Аэрокобр». В первом же заходе прямо перед мной появился «острый нос». Еще сто метров, семьдесят, пятьдесят, а затем мой самолёт выплевывает сноп огня. Ослепительный взрыв, русский исчез. Штотц, мой верный ведомый, тоже сражавшийся с другим противником, нашел время, чтобы сказать мне по радио: «С этим больше не придется возиться!»

Я хотел бы выбрать вторую жертву, но на данный момент у меня появились другие заботы. Самолет противника со звездами успел пристроиться прямо за мной, его снаряды с неприятным лязгом вонзились в мое левое крыло и опасно приблизились к фюзеляжу. Для того чтоб атаковать еще раз, и одержать вторую победу, сначала я должен был избавиться от противника. Несколько резких разворотов позволили мне немного оторваться, но я быстро понял, что имею дело с настоящим экспертом. Противник продолжал упорно преследовать мой самолёт. В ходе взаимных атак мы снижались, и вскоре вели бой очень близко к земле, почти на уровне с верхушками деревьев. В кабине становилось жарко. Вскоре я был вынужден отодвинуть запотевшие стекла. Тем временем первый противник Штотца был охвачен пламенем, довольно далеко справа от меня. Мой товарищ сообщил мне о своей второй победе, я не мог этого заметить, так как мы были уже слишком далеко друг от друга, когда «мой» русский, проскочил мимо меня, зажег свечу и попытался убежать на восток. В следующее мгновение я оказался на хорошей огневой позиции; короткий залп из всех стволов и аппарат русского совершив сальто вперед врезался в лес. Гигантский факел, зажженный за долю секунды, отметил точку его падения. Я вздохнул с облегчением, он действительно сильно начал меня злить! Но мои мучения на этом не закончились. Поскольку мотор постоянно работал на полном газу, температура масла угрожающе повысилась. Резкий запах горелой резины и перегретого металла указывал на то, что что-то горит. Довольно неприятно! Я осмотрелся и увидел, что был один, точнее, я был единственным немцем среди примерно тридцати русских, которые кружили надо мной и позади меня. Поэтому я решил взять курс на Запад. В результате моих безумных маневров на одном уровне с бесконечным морем деревьев, лишенных каких-либо ориентиров, я настолько потерял ориентир, что даже не знал, нахожусь ли я за или до линии фронта. Через полминуты я заметил, значительно выше меня, двух русских истребителей, которые готовились атаковать меня. В одиночестве, с почти израсходованными боеприпасами, с перегревшимся двигателем, я совсем не хотел возобновлять бой. Я снизился так, что мой «мессершмитт» буквально скользил по верхушками деревьев, и это позволило мне скрыться от русских. Но через несколько секунд сильный толчок где-то в двигателе сильно встряхнул самолёт. Тотчас пропеллер остановился, наступила ужасающая тишина. Скорость была всего 200 км/ч. Термометр для масла приближался к красной отметке. Через несколько мгновений я уже думал, что скоро рухну на землю камнем. При такой небольшой скорости надеется на то, что удастся разогнаться настолько, чтобы набрать высоту и прыгнуть с парашютом не приходилось. С другой стороны, попасть в густую лесную чащу тоже не казалось заманчивым решением. Кстати, не заметил ли я слева от себя широкую лесную дорогу? Может быть, я смогу там сесть на живот? Не раздумывая, я описал разворот на 180° и, все еще находясь на той же высоте, проскользнул по тому, что я принял за лесную тропинку. Ужас! Ужас! Дорога на самом деле была дорогой, по которой в том же направлении, что и я, шла бесконечная колонна солдат, в меховых полушубках. Я передал по радио последнее сообщение: «Старина Штотц, они подбили меня. Я вынужден сесть», затем я выключил мотор и на скорости 150 км/час приземлился прямо рядом с колонной. Огромное белое облако снега окутало все вокруг, я был в шоке и когда протер глаза обнаружил, что почти неповрежденный самолет лежит на животе…»

Кроме лютой беллетристики про верную собачку, полсотни участвовавших в бою «Аэрокобр» и эффектный «кульбит» сбитого советского истребителя, в мемуарах Ханса Хана есть несколько заслуживающих внимания моментов. Это несомненно маршрут полёта, а также эпизод с обнаружением советских самолётов, и выход немцев в первую внезапную атаку.

С помощью имеющихся на данный момент источников можно попробовать выстроить приблизительную картину боя.

Начать придётся с противника. Немцы взлетели первыми, однако нигде нет состава их группы. В советских источниках немецкие силы оценивают в 8, 10 и даже 12 истребителей. Судя по тому, что Хан летел в паре со Штотцем, а в донесении о потери самолёта Хана указаны ещё два летчика: Обер-фельдфебели Хейнрих Веферс (Obfw.Heinrich Wefers) и Вальтер Реппле (Obfw.Walter Repple),  принявших участие в бою было как минимум четверо. Однако, в документе указано, что Веферс вел «шварм», то есть четвёрку – поэтому вполне вероятно немецких истребителей было шесть. Напомним, немцы тоже ошиблись, оценив советскую группу в восемь ЛаГГ-5.

Вылетев из Рельбиц в 10:50, немцы проследовали между озером Ильмень и Старой Руссой вероятно в район Демянска и далее на северо-запад вдоль дороги Демянск – Залучье, преодолев около 150 - 180 километров. Отметим, что летели они практически на максимальной скорости около 550 - 600 км/ч, иначе к 11:10 в район боя им было выйти проблематично. В районе Засово они обнаружили барражировавшие Ла-5 шестерки Числова. Советские летчики взлетели в 10:55, но лететь им было всего полсотни километров. Несмотря на наличие большого количества источников, информацией в каком боевом порядке к месту патрулирования подошла советская группа, мы также не располагаем. Можно только предположить, что советские пилоты шли двумя группами, ударной четверкой Числова на высоте 2000–2500 метров и парой Гражданинова с превышением над основной группой на 500 метров. Хотя на схеме боя показано, что вся группа находилась на одной высоте 3000 м. Это противоречит немецким данным, однако 11:10 - время начала боя, указанное в советских документах, совпадает со временем первой немецкой победы.

Немцы вышли в атаку со стороны солнца, то есть с юго-востока или востока, но в этот момент их заметили Числов и, возможно, кто-то ещё. Ведущий успел предупредить пилотов группы, но успели отреагировать не все. И в 11:10 обер-фельдфебель Веферс, как можно предположить с очень большой долей вероятности, расстрелял самолёт лейтенанта И.И. Воробьева на высоте 2000 м.

Согласно журналу регистраций летных происшествий 169-го ГИАП и карточке о списании самолёта Ла-5 №37210792 М-82№65021741, он был подбит, врезался в землю и сгорел. Пилот погиб. Таким образом, информация в ЖБД полка оказалась отчасти не верна. Кроме слов Числова, такую версию может косвенно подтвердить характерный эпизод: 15 января 1943 года немецкие истребители подбили внезапными атаками с задней полусферы самолёты Воробьёва и Кудряшова, возвращавшиеся на свой аэродром. Тогда обоим повезло, им удалось посадить поврежденные Ла-5 без шасси, а сами летчики не пострадали. Но 21 февраля фортуна не улыбнулась Воробьеву, и он погиб. Иван Иванович Воробьев был довольно опытным летчиком: он участвовал в Советско-Финляндской войне, выполнил более 170 боевых вылетов, заявил 1 сбитый бомбардировщик противника, но, вероятно, не всегда внимательно следил за задней полусферой.

Последовавший за первой атакой воздушный бой, судя по отчету корпуса, начался с разворота пар Гражданинова и Числова и попытку контратаковать противника в лоб. После этого завязалась классическая «собачья свалка», однако очевидно, что как минимум пара Гражданинов – Баландин сразу развалилась. Баландин оторвался от ведущего. Как уже много раз писалось, небольшой налет, который получали советские летчики в училищах и запасных полках, практически всегда приводил к печальным результатам: держаться в строю пары молодые пилоты банально не умели. Это подчеркивает Ф.А.Костенко в своем исследовании по истории корпуса, ссылаясь на комполка Иванова. Это подтверждает и сам Н.И. Иванов в рассказе комиссии Минца.

В связи с этим очень вероятно, что оставшегося без ведущего Кудряшова и отставшего от ведущего Баландина и атаковали Хан и Штотц, которые ради этого даже разорвали пару. В 11:11 оба заявили победы над Ла-5, причём высота победы Штотца 2500 метров, а Хана – 2000. Исходя из этого можно опять же предположить, что Хан и Штотц заметив пару находившихся с превышение Ла-5, отказались от атаки пары Числова и начали набирать высоту, а пара Гражданинов – Баландин, пошла им навстречу со снижением. После лобовой атаки немцы разошлись. Гражданинов начал преследовать ведущего, который ушёл от него вниз, а замешкавшегося с разворотом Баландина удачно атаковал Штотц. Ла-5 (№37210805 М-82 №65022020) загорелся, но пилот, несмотря на полученное ранение в ногу и ожоги рук и лица, смог воспользовался парашютом. Однако полученные тяжелые травмы не позволили без пяти минут асу Петру Тихоновичу Баландину, с четырмя заявленными в воздушных боях победами над самолётами противника вернуться в строй. С лётной работы он был списан.

Можно подумать, что оторвавшись от Гражданинова, и проскочив в нижний ярус боя, Хан смог атаковать оказавшийся у него на пути одинокий истребитель Кудряшова. Возможно, он был уже поврежден ещё в первой атаке парой Веферса, ну а огонь из 5 стволов мог его окончательно добить. Однако в этот момент Кудряшова  прикрыл Давыдов, который контратаковал «мессершмитт» командира немецкой группы и заставил последнего уходить к земле вплоть до бреющего полета.

Эти детали боя совпадают и с отчетом корпуса, и с мемуарами Ханса Хана. Кудряшову прямо скажем повезло: его Ла-5 №37210836, согласно журналу учета регистраций летных происшествий, получил следующие повреждения: пробито два цилиндра мотора, пробит маслорадиатор, отбит руль поворота, пробита плоскость. Учитывая такие повреждения, весьма примечательно, что молодому пилоту удалось довести израненную машину до района аэродрома Заборовье и выполнить удачную посадку не выпуская шасси. Согласно данным 6-й ВА, самолёт был эвакуирован для ремонта в ПАРМ и в полк до окончания боёв, судя по всему, уже не вернулся. Михаил Николаевич Кудряшов не был ранен, ему вообще очень благоволило провиденье. Этот бой у него был по счёту пятый, а боевой вылет четырнадцатый, и до этого ему уже приходилось дважды выполнять вынужденные посадки. Вообще судьба этого пилота достойна отдельного исследования, об нём будет рассказано в одной из последующих работ.

До этого момента Числов и Давыдов сошлись с парой Веферса или же с другой парой «мессеров», если, конечно, у противника в этом бою было шесть истребителей. И в отчёте корпуса, и в рассказе комиссии Минца указано, что после атаки пары Ме-109 Числов пошёл вверх за одним из «мессершмиттов», который, судя по всему, и заявил, как победу. Но ведомый Давыдов за ним не пошёл, он остался прикрывать Кудряшова. Гражданинов в это время скорее всего уже отбил атаку Штотца на Баландина, висевшего на парашюте, и пошёл со снижением к месту боя основной группы самолётов. А Штотц, используя превосходство в высоте смог, атаковал набиравший высоту одинокий Ла-5 Числова, заявив в 11.12 победу на высоте 2500 м. Однако опытному Числову, несмотря на пробоины в плоскости, удалось выйти из боя и оторваться от противника.

После разворота Ла-5 навстречу атаковавшим «мессершмиттам» бой стал смещаться на юго-восток. Об этом говорит Числов, указывая что пошёл наверх, на солнце. Кудряшёв летел также на юго-восток в сторону своего аэродрома, и отбивавший атаку на него Давыдов, разумеется, летел примерно в том же направлении. Таким образом Гражданинов тоже должен был пойти на юго-восток, где предположительно ввязался в бой с парой Веферса или со второй парой звена Веферса. Это подтверждает и тот факт, что победы Гражданинова записаны в районе деревни Старо-Вольное, а это как раз в 7-8 километрах южнее Засово.

Давыдов разобравшись с первым противником, пошёл с набором высоты до 1200 метров на выручку одинокому Ла-5, который вел бой с парой «мессершмиттов». Это был никто иной как Гражданинов. Исходя из описанного в отчете корпуса развития боя, две победы Гражданиновым и одна победа Давыдова были заявлены ими в период с 11:12 – 11:15. Так же нельзя исключать, что в какой-то момент в бой вернулся Штотц, и сам Хан, самолёт которого последний раз видели в 11:16 в 3-4 километрах восточнее Хмели, то есть как раз в районе западнее Старо-Вольное.

Учитывая откровенно художественный характер мемуаров Хана, есть немалая вероятность, что он получил свой снаряд именно в этой фазе противоборства. Поразить его «мессершмитт» мог любой из двух оставшихся советских летчиков, однако победу над Ханом записали именно на счёт Гражданинова, и видимо Давыдов не возражал против этого, очевидно признавая авторитет Павла Андреевича.

Отметим и ещё один важный момент. При всём уважении к Гражданинову и Давыдову, падение ни одного из заявленных ими пяти немецких самолётов они не наблюдали, так как вели маневренный воздушный бой, который не закончился даже с уходом «мессершмитта» Хана. Из района боя они уходили, отбивая непрерывные атаки немецких пилотов и исполняя что-то вроде «ножниц», разворачиваясь в сторону заходящих на них самолётов и переходя в лобовые атаки, после чего сходились снова в пару. Летчики, несомненно, продемонстрировали выдержку и мастерство и в  итоге смогли оторваться от противника. Однако, назвать бой огромной удачей, было бы очень странно. В ходе него группа развалилась, ведущий лишь по счастливой случайности избежал ранения или даже гибели. Противник вытеснил советских летчиков с поля боя и преследовал остатки группы Два самолёта были сбиты, один получил тяжелые, а ещё один легкие повреждения. Погиб один и ранен ещё один летчик, которому не удалось вернуться в строй. Бой был проигран вчистую, и объявить его победой смогли только после того, как нашли Ханса Хана.

Это обстоятельство подчёркнуто и в книге по истории 1-го Гв.ИАК Ф.А. Костенко:

«Командир полка подполковник Н.П. Иванов остался недоволен исходом боя второй эскадрильи. На разборе он подробно разъяснил летчикам, к чему приводит нарушение боевого порядка пары, и потребовал от всех пилотов строжайшего соблюдения боевого порядка в бою».

Вообще, даже возвращение на свой аэродром, находящийся менее чем в полусотне километров от места схватки в 11:52, то есть более чем через 22 минуты после завершения боя, весьма показательно. Очевидно, после того как им удалось оторваться от преследования советские пилоты еще какое-то время просто восстанавливали ориентировку. Тем не менее, именно эти двое молодых советских летчиков смогли закончить карьеру одного из лучших немецких асов. Понятно, что не обошлось без доли везения, тем не менее Гражданинов и Давыдов продемонстрировали летное мастерство и отвагу, являясь одними из лучших в корпусе. Показательно, что говорил впоследствии про Гражданинова комкор Белецкий:

«Был у меня летчик Гражданинов. Второго такого нет. Воспитанник нашего корпуса. Герой. Будь он жив, он был бы уже Дважды героем, Трижды. Дважды героям ставят на Родине бронзовый памятник. А именем Гражданинова надо назвать город. Большой и красивый город!»

Давыдов был конечно менее подготовлен, но с ним поработал комэск Числов:

«Что касается Давыдова, то он не мог пилотировать совершенно. Но я его потренировал, руководил им по радио, и он стал отличным пилотом. Я из него решил выковать бойца. Все от него тогда отказались, никто не хотел с ним летать, так как он всегда бросал своего ведущего. Тогда я взял его к себе. Я занимался с ним по радио, посылал его в зону пилотировать, а сам сидел на земле и командовал. Денька три-четыре поработал, и он стал пилотировать на отлично. Потом летал с ним в паре, следил, чтобы он не отставал, делал со мной вместе всякие манёвры. А потом стал летать с ним на боевые задания. Раз 5—6 он меня бросал в воздушных боях, а потом стал летать как следует, всё время держался около меня и работал исключительно. И тогда он был со мной в паре. И только когда я ушёл, он остался с Гражданиновым в паре. Впоследствии он погиб при сопровождении «илов» на штурмовку».

События 21 февраля на этом не закончились. В 15:30 ещё три Ме-109 заявил 32-й ГИАП, и день корпус закончил на мажорной ноте – как-никак десять самолётов противника удалось сбить!

Последующие дни погода все больше мешала боевой работе. Пилоты 169-й ИАП летали 23, 24, 27 и 28 февраля, причём 24 и 28 было всего по четыре вылета. Тем не менее, летчикам полка сопутствовал успех. Так 23 февраля, в ходе вылета на патрулирование группа полка атаковала и сбила одиночный разведчик Ю-88. Согласно данным противника, это был Ju88D-1 №1393 F6+KN из 5.(F)A.Gr.122, который пропал в районе о.Ильмень. Экипаж обер-лейтенанта Людвига Лехманна (Oblt. Ludwig Lehmann) погиб в полном составе. 

В ЖБД полка указано, что наиболее эффективные атаки произвел лейтенант А.И. Исаев, и впоследствии «юнкерс» был ему записан как личная победа. Однако уже 27 февраля Александр Иванович Исаев погиб, его Ла-5 №37211207 был сбит в воздушном бою около 17:30 все с тем же противником – «мессершмиттами» II группы 54-й эскадры. Интересно, что советскому пилоту командование записало по итогам боя личную победу, причем утверждается, что Исаев совершил таран.

27 февраля, формально, стал самым удачным днем для корпуса за период операции. Пилоты 32-го ГИАП заявили без потерь победы над четырьмя ФВ-190, а пилоты сводного 875-го полка аж десять Ме-109 и ФВ-190, при потере двух своих летчиков – погибшего опытного аса старшего лейтенанта М.Г. Волченкова с 7 личными победами на счету и попавшего в плен сержанта Н.Н. Добрина.

Ещё два пилота, капитан В.Я. Хасин и старшина И.А. Кононов, покинули самолёты на парашютах. Причём Хасин, который был ранен в правый бок и ногу, три дня лежал на снегу, получил серьезные обморожения и лишь случайно был найден. К 27 февраля этот отважный лётчик выполнил 659 боевых вылетов, провел 257 воздушных боев и заявил 8 личных и 7 групповых побед – вероятно это был самый опытный летчик в корпусе. Пробыв до мая 1943 года в госпитале, он был удостоен звания Герой Советского Союза, но в полк уже не вернулся - был переведен на испытательную работу. Противниками советских пилотов вновь были пилоты 6/JG54, заявившие шесть побед в воздушных боях. У лейтенанта Бейсвенгера это были 144 и 145 победы.

Таким образом, соотношение побед и потерь по документам было похожим на 21 февраля, на 5 сбитых самолётов и три своих погибших и пропавших без вести лётчика были оформлены 15 заявок на победы. Проблема была в том, что немцы, потерь не понесли вообще. А в целом, за время операции из 32 побед 1-го авиакорпуса немецкими данными подтверждаются только две, причём обе были одержаны именно пилотами 169-го ИАП.

Представить, что противник как-то скрывал потери довольно проблематично. Например, за день до того, как в бой вступили полки 1-го ИАК, 17 февраля I/JG26 заявив три победы, потеряла в воздушных боях с самолётами 6-й ВА и от огня зенитной артиллерии четыре Fw-190, и ещё два самолёта получили незначительные повреждения.

Поэтому, особенно в сравнении с реальными потерями противника, потери корпуса – восемь убитых и пропавших без вести летчиков и еще двое тяжело раненных, в строй больше не вернувшихся, были весьма значительными. И половина из них были потерями 169-го ИАП.

1 марта 1943 г. Совинформбюро сообщило стране о ликвидации Демянского выступа:

«На днях войска Северо-Западного фронта под командованием маршала Тимошенко перешли в наступление против 16-й немецкой армии. В ходе боев наши войска, прорвав на ряде участков сильную укрепленную полосу противника, создали реальную угрозу двойного окружения немецко-фашистских войск. Противник, почувствовав опасность окружения, начал под ударами наших войск поспешное отступление на запад.

За восемь дней боев наши войска, неотступно преследуя противника, освободили 302 населенных пункта, очистили от противника территорию площадью 2350 квадратных километров, захватили в плен 3000 немецких солдат и офицеров.

За это же время
взяты следующие трофеи: самолетов — 78 танков — 97, орудий разного калибра —
289, пулеметов — 711, а также большое количество боеприпасов и много другого
военного имущества. Противник оставил на поле боя 8000 трупов».

Отметим, что действия авиации сильно ограничивала погода, и поэтому части 1-го истребительного авиакорпуса смогли произвести всего 300 боевых вылетов, а к примеру, только за один день 5 марта 1943 – 216. Но бои вскоре должны были возобновиться, войска фронта нацеливались на Старую Руссу, и в условиях улучшавшейся погоды авиация должна была сказать своё веское слово.

Оба претендующие на победу над Хансом Ханом советских лётчика, Павел Гражданинов и Александр Давыдов, буквально через несколько дней погибнут, в отличии от Ханса Хана, который уже в 1950 году окажется на Родине, и проживет еще довольно долго – до 1982 года.

1. Документы 6 ВА, 210 и 274 ИАД с сайта Подвиг народа
2. Фонд 169 ИАП Оп.27266, д.1. «Боевые приказы 169-го ИАП.»
3. Фонд 169 ИАП Оп.211019, д.1. «Журнал боевых действий.»
4. Фонд 169 ИАП Оп.245600, д.6. «Журнал боевых действий.»
5. Фонд 169 ИАП Оп.248203, д.9. «Журнал регистрации летных происшествий.»
6. Фонд 169 ИАП Оп.245582, д.1. «Журнал учета налета личного состава полка.»
7. Фонд 169 ИАП Оп.245843, д.23. «Журнал учета сбитых самолетов противника.»
8. Фонд 1-го Гв. ИАК Оп.1, д.6. «История боевого пути корпуса. Том.1».
9. Фонд 1-го Гв. ИАК Оп.1, д.20. «Доклады о боевых действиях корпуса».
10. Фонд 3-й Гв. ИАД Оп.1, д.15. «Оперативные сводки».
11. «На Северо-Западном фронте» М.1969.
12. Ф.А.Костенко «Корпус крылатой гвардии». Воениздат. 1974.
13. BAMA RL-10-610.
14. Jochen Prien, Gerhard Stemmer, Peter Rodeike, Winfried Bock. Die Jagdfliegerverbände der Deutschen Luftwaffe 1934 bis 1945. Teil 12/III — Rogge GmbH, 2012
15. Philippe Saintes. La Jagdgeschwader 54: Les Aigles au «Coeur Vert» de la Luftwaffe. Tome 02 — LELA Presse, 2020.