Советские танки на «Сопке смерти». 1-я легкая танковая бригада в боях за высоту 38,2.

---

Прорыв «линии Маннергейма» в феврале 1940-го года для большинства любителей военной истории нашей страны это прежде всего успешные действий 50-го стрелкового корпуса, сумевшего буквально в течение двух-трех дней взломать основную полосу финской обороны на дном из наиболее укрепленных её участков. Гораздо меньше известно о событиях происходивших буквально по соседству, в 5-7 километрах юго-западнее района прорыва 50-го корпуса, где наступление советских войск оказалось не столь успешным, хотя бои шли не менее ожесточенные.

11 февраля 1940 года Красная Армия начала генеральный штурм финской оборонительной полосы на Карельском перешейке, известной как «линии Маннергейма». Она пересекала весь перешеек с востока на запад, опираясь на естественные рубежи. На западном фланге линии находился один из самых мощных, сумско-хотиненский узел обороны, почти сразу за которым оборонительная полоса от деревни Кархула (ныне Дятлово) резко поворачивала на юг.

Уходивший на юг участок «линии Маннергейма» вытянулся почти на двадцать пять километров, прикрывая полуостров Койвисто и острова Бьёркского архипелага, где располагались финские береговые батареи, в свою очередь прикрывающие подходы к Карельскому перешейку со стороны залива и держащие под обстрелом левый фланг 7-й армии. Почти половина протяженности линии фронта оборонявшейся здесь 4-й пехотной дивизии полковника А. Кайла проходила по берегам довольно крупных озер Куолемаярви и Хатьялахденярви (озера Пионерское и Александровское), участок между Куолемаярви и Финским заливом прикрывал довольно мощный укрепрайон «Инкиля», построенный в 30-е годы. Хорошо оборонительными сооружениями, пусть и 20-х годов постройки, была прикрыта и сама деревня Кархула. Но вот между ней и северной оконечностью Хатьялахденярви находился пятикилометровый участок, защищенный только полевой фортификацией. Несмотря на два больших болота, расположенных на этом отрезке, это была наиболее уязвимая точка в обороне 4-й дивизии, поэтому именно здесь полковник Кайла создал наибольшую плотность своих сил, сосредоточив там 10-й пехотный полк и 7-й отдельный батальон. В течение декабря части советской 138-й стрелковой дивизии безуспешно пытались прорвать здесь финские позиции, после чего весь январь было достаточно спокойно, не считая регулярных обстрелов советской артиллерии.

Между тем, прорыв в районе Кархулы сулил весьма заманчивые перспективы. До берега Финского залива отсюда было всего четырнадцать километров, что теоретически давало возможность отрезать все финские силы, находившиеся на приморском фланге «линии Маннергейма». Неудивительно, что как только фронт вновь ожил в начале февраля, советское командование вновь предприняло попытку прорвать здесь финские позиции. Объектом наступления стала группа высот в километре-полутора юго-восточнее деревни. Главной из них была высота Марьяпеллонмяки, получившая кодовое название «Хамстербо» (Хомяк), а в советских документах обозначенная как высота 38,2. Позиция эта была просто великолепна. Огнем с высоты можно было перекрывать расположенный южнее километровый проход между двумя большими болотами Солкасуо и Ханхиоянсуо, при этом болото Солкасуо подпирало высоту с запада, делая проблематичным её обход с тыла. Севернее 38,2 располагалась еще одна высота, за характерную форму в советских документах названная «Огурец», а с востока высоту прикрывала передовая позиция «Карху» (Медведь), в советских документах именовавшаяся высотой «Груша». Поросшие лесом склоны 38,2 были достаточно крутыми, за исключением южных и юго-восточных скатов. Подходы ко всей группе высот прикрывались каменными противотанковыми надолбами, на высотах располагались ДЗОТы, минометы и противотанковые пушки. Оборона этого участка была возложена на 10-й пехотный полк майора Руно Виберга. Непосредственно на высотах с 7 февраля занимал оборону занимал оборону 1-й батальон полка. 

К началу февраля против 4-й пехотной дивизии советская 7-я армия развернула уже два стрелковых корпуса – 34-й и 10-й. В рамках подготовки к генеральному штурму 3–4 февраля 113-я стрелковая дивизия 10-го корпуса попыталась взять высоту 38,2 и обойти Кархулу с фланга, но атаки дивизии окончились неудачей и сопровождались большими потерями. Командир дивизии полковник А.Н. Нечаев был 6 февраля отстранен от занимаемой должности и заменен полковником Х.Н. Алавердовым.

Между тем, на западный фланг линии Маннергейма обратила внимание Ставка Главного Командования. Прорыв здесь к Финскому заливу позволял существенно сократить линию фронта и фактически высвободить весь 34-й стрелковый корпус для действий на других участках. 6 февраля увидела свет директива Ставки №01747 на проведение наступательной операции по ликвидации отсеченной позиции противника. Удар предполагалось нанести левофланговыми частями 50-го стрелкового корпуса (7-я и 100-я стрелковые дивизии), при поддержке 138-й стрелковой дивизии 10-го корпуса в общем направлении на станцию Йоханнес (Советский). Остальные четыре дивизии 10-го и 34-го стрелковых корпусов, развернутые против отсеченной позиции, согласно директиве, «должны также атаковать противника и оказать содействие главной группировке, наступающей на ст. Юханес».

«Ликвидация отсеченной позиции, - говорилось в директиве, - даст следующую выгоду: она сокращает фронт вдвое и дает возможность освободить две-три дивизии в резерв; обеспечивает продвижение основной группы, идущей для занятия Выборга; она дает возможность группе Павлова занять острова и сделать прыжок на другой берег Финского залив, в тыл Выборга».

7 февраля 113-я дивизия возобновила атаки на высоту 38,2, но смена командира дивизии на результативности никак не отразилась. Для усиления войск и развития успеха, командир 10-го стрелкового корпуса комдив Е.А. Егоров решил ввести в бой свой резерв – 1-ю легкую танковую бригаду под командованием комбрига Василия Ивановича Иванова.

Бригада была кадровым соединением Ленинградского военного округа, сформированным еще в 1934 году как 19-я механизированная бригада, в 1938 году переформированным в 1-ю легкую танковую бригаду. Иванов соединением командовал с августа 1937 года. В составе бригады было четыре танковых батальона (1-й, 4-й, 8-й и 19-й), 202-й разведывательный батальон, 167-й мотострелковый батальон, 6-я рота боевого обеспечения, 37-я саперная рота, артиллерийская танковая группа, 53-я рота связи и подразделения обеспечения. К началу войны в составе бригады числилось 178 танков БТ, из которых более половины были первых модификаций БТ-2 и БТ-5, и 23 бронеавтомобиля. 

После неудачных декабрьских боев бригада приводила себя в порядок и занималась боевой подготовкой. Бригада была доукомплектована личным составом и по состоянию на 1 января насчитывала 2998 человек, в том числе 433 человека старшего и среднего комначсостава. Более половины людей представляли собой кадровых бойцов и командиров. Несмотря на то, что еще в конце декабря Ставка приказала перевооружить все танковые части на более подходящие для финского ТВД танки Т-26, бригада продолжала эксплуатировать БТ-шки. Однако 26–27 января устаревшие БТ-2 и БТ-5, боевая ценность которых была весьма условной в силу сильной изношенности, были выведены из боевого состава. 4-й, 8-й и 19-й батальоны сдали практически все свои боевые машины, оставив по одному танку для тренировки экипажей. Основную массу техники отправили на заводы для ремонта и модернизации, а наиболее боеспособной доукомплектовали 1-й танковый батальон.

 К утру 8 февраля почти все части бригады находились в тылу 10-го стрелкового корпуса у северной оконечности озера Каукярви (Красавица). В составе бригады оставалось всего 82 танка и 23 бронеавтомобиля, в том числе:

● 1-й ОТБ – 51 БТ-5/7

● 202-й ОРБ – 11 БТ-5/7, 14 бронемашин БА-10 и 2 БА-20

● 167-й МСБ – 3 БА-10

● 6-я РБО – 6 химических танков БХМ-3 (он же ХТ-26)

● 53-я рота связи – три БА-20

● Артгруппа – 6 танков БТ-7А с 76-мм пушками

● Штаб бригады – 5 танков, 1 БА-10

4-й, 8-й и 19-й отдельные танковые батальоны, как уже говорилось, имели по одному танку.

Бригада должна была оказать помощь частям 113-й и 138-й дивизий в выполнении поставленных перед ними задач, в том числе захвате высоты 38,2. В ночь на 8 февраля штаб бригады выслал рекогносцировочную группу от 1-й роты 1-го ОТБ для выяснения наиболее удачных направлений для атаки танков на высоту, а также два взвода 37-й саперной роты для проделывания проходов в надолбах. Саперов прикрывали два усиленных пулеметами взвода 167-го МСБ. Одновременно рекогносцировочные группы 2-й и 3-й рот 1-го ОТБ были направлены в полосу 138-й дивизии.

Саперы успешно выполнили задание, проделав с помощью взрывчатки два прохода в надолбах, один у восточного ската высоты «Груша» и один у восточного ската 38,2. Третий проход был заминирован, но финны обнаружили саперов и огнем вынудили отойти, так и не дав подорвать надолбы. Потерь саперы не имели, но один из взводов при отходе заблудился и лишь под утро вышел в расположение своей пехоты. 

Весь следующий день прошел в подготовке к предстоящей атаке. Для овладения группой высот было сформировано две ударные группы. Непосредственно высоту 38,2 атаковал 2-й батальон 679-го стрелкового полка 113-й дивизии, поддержку которой осуществляла дюжина БТ 1-й роты 1-го ОТБ и пара БХМ-3. Вспомогательный удар наносился по высоте «Груша», которую должны были взять танковая рота 202-го ОРБ (10 БТ) с десантом из состава 3-го батальона 513-го стрелкового полка на прицепных бронесанях, поддержанные тремя БХМ-3. Районом сосредоточения для атаки был выбран лес в полукилометре восточнее южной оконечности высоты 38,2. На небольшой возвышенности в этом лесу разместился командный пункт бригады. В течение ночи с 8-го на 9-е февраля саперы бригады вновь выходили к надолбам для расширения созданных проходов. К 9.00 9 февраля ударные группы вышли в район сосредоточения, а к 11.30, в период артиллерийской подготовки, заняли исходные позиции.

В 12.20, после двухчасовой артподготовки, в атаку перешла основная ударная группа. Танки вел командир 1-й роты 1-го ОТБ старший лейтенант Б.А. Колесс. Танкисты вместе с пехотой 679-го полка вышли к надолбам немного правее прохода у восточного ската 38,2, где попали под огонь финнов с высоты. Наученная горьким опытом пехота немедленно залегла перед надолбами. Танки проскочили через проход и продвинулись примерно на 100–150 метров к южному склону, ведя огонь из пушек по обнаруженным огневым точкам. Но без поддержки пехоты танкисты был бессильны изменить ситуацию. А поднять в атаку пехотинцев не смогло даже личное вмешательство комбрига Иванова: ни угрозы, ни увещевания не оказывали никакого эффекта. А финские противотанковые пушки и подключившиеся к ним пехотинцы с «коктейлями Молотова» начали методично уничтожать оставшиеся в одиночестве танки. Первый из них был сожжен еще до того, как миновал проход в надолбах, еще три вскоре горели у подножья высоты. Всего же финны сожгли восемь БТ и один БХМ-3. Танк командира 1-й роты получил прямое попадание в башню, был тяжело ранен башенный стрелок и пробит радиатор. Однако механик-водитель смог вывести танк из боя и отвел его к медпункту для оказания помощи раненному. Танк военкома роты Калинина был сожжен противником, тяжелое ранение получил механик-водитель. Но Калинин со стрелком смогли вытащить раненного из горящего танка, дотащить его до ближайшей воронки и оказать первую помощь. Идти дальше они не могли, поскольку финны вели ожесточенный огонь. Лишь когда стемнело, танкисты выбрались из воронки и смогли добраться до расположения бригады. Из участвовавших в бою танкистов погибли трое, двое были ранены, а судьба еще 18 человек осталась неизвестной.

Тем временем, танковая рота 202-го ОРБ под командованием начальника штаба батальона старшего лейтенанта Петрова с десантом на бронесанях колонной начала выдвижение по тропе, ведущей не север от КП бригады, пока не достигла уровня прохода в надолбах у высоты «Груша». Повернув на запад, танки прошли надолбы и, разделившись на два отряда, начали наступление непосредственно на высоту по южному и северному склонам. К 14 часом высота была взята, и пехота начала закрепляться на ней. Петров отдал приказ прочесать лес у высоты, но едва танки вышли на западный склон, с высоты 38,2 по ним был открыт огонь из противотанковых пушек. В короткий период рота 202-го ОРБ потеряла почти все свои БТ: два сгорели, пять были подбиты, еще две подбитых машины смогли своим ходом уйти к КП бригады. Погибли четверо танкистов и двое получили ранения. Командир бригады немедленно отправил на «Грушу» группу из пяти танков 1-го ОТБ с задачей закрепиться на высоте и не дать противнику отбить её. Командование обороной высоты было возложено на военкома 202-го батальона старшего политрука А.М. Герасименко, который прибыв на высоту организовал эвакуацию раненных и расставил танки по периметру обороны, выделив каждому из них свой сектор обстрела. Таким образом, в результате атаки была взята высота «Груша», но из 27 принимавших в ней участие танков одиннадцать было уничтожено и восемь подбито. Погибли, пропали и получили ранения 30 танкистов. Но на этом бои за высоты еще не закончились.

Полковник Кайла с потерей передовой позиции «Карху» мириться был не готов. Уже вечером командир 1-го батальона 10-го полка получил на усиление роту 3-го батальона, которая контратакой попыталась вернуть высоту «Груша». Контратака началась в 22.40, к этому времени на высоте закрепилась пехота 3-го батальона 513-го полка, пять танков 1-го ОТБ и батарея 76-мм пушек, развернутых на восточном скате высоты. Кроме того, командиром 1-й бригады была подготовлена группа в составе двух стрелковых и одного пулеметного взводов 3-й роты 167-го МСБ «для выполнения боевых задач» в районе высот «Груша» и 38,2.

Несмотря на численное превосходство обороняющихся, бойцы 513-го полка быстро поддались панике и начали группами отходить с высоты, финнам даже удалось захватить артиллерийские позиции и развернутые там орудия. Однако старший политрук Герасимов, выскочив из танка, вместе с командиром артиллеристов бросился останавливать беспорядочно отходящих бойцов и организовывать оборону. Танки в это время своим огнем не давали финнам окончательно занять высоту. Бой продолжался до 2 часов ночи, и в конце концов финскую контратаку удалось не только отразить, но и вернуть утерянные было 76-мм пушки.

В 9 утра 10 февраля финны вновь попытались отбить «Грушу». Снова пехота 513-го полка начала отдельными группами пятиться назад. Для перехвата таких групп Герасименко выслал политрука танковой роты Гриневича, который лично ведя огонь из брошенного кем-то из красноармейцев пулемета смог организовать оборону. Совместными усилиями танкистов и пехоты 513-го полка и эта контратака была отражена. Днем на высоту прибыли дополнительные силы из состава 513-го полка и оборона высоты «Груша» была полностью передана ему. Оставшиеся же танки отошли к КП бригады для отдыха.

Тем временем, логично предположив, что с утра 10 декабря штурм высоты 38,2 возобновиться, комбриг Иванов к 11 утра подготовил дюжину уцелевших танков с бронесанями для повтора удачного эксперимента с захватом «Груши» уже на высоте 38,2. За ночь ремонтный батальон бригады смог эвакуировать часть подбитых танков, и в течение 11-12 февраля пять из них были возвращены в строй.

Однако приказом сверху танки бригады из боев за высоту были выведены, 113-й дивизии предстояло самой решать эту задачу. На следующее утро должно было начаться генеральное наступление, и остатки бригады решено было перебросить севернее Кархулы для поддержки 138-й дивизии корпуса. В районе высоты 38,2 остались только те пять танков, которые ранее были выделены для усиления обороны «Груши».

Неудачная попытка полковника Кайла привела к тому, что в дело вмешалось уже командование II армейского корпуса, потребовавшее вернуть утраченную позицию «Карху». Для этого полковник Кайла выделил уже три роты – одна из 5-го самокатного батальона и две из 3-го батальона 11-го полка. В ночь на 11 февраля они снова атаковали высоту «Груша», но успеха не добились, хотя бой продолжался всю ночь.

1-й ОТБ уже 11 февраля принял участие в боях на главной оборонительной полосе «линии Маннергейма». 202-й ОРБ, 167-й МСБ и 6-я РБО оставались в резерве командира 10-го стрелкового корпуса. К сожалению, и тут 1-й бригаде успех не сопутствовал. 138-я дивизия задачу дня не выполнила, а 1-й ОТБ в боях 11 февраля потерял 19 танков: артогнем противника было подбито шесть и уничтожено еще четыре танка, пять боевых машин подорвались на минном поле, а четыре утонули в реке Сумма-йоки и заполненных водой ямах. Потери в экипажах составили одного убитым, восемь раненными и шестеро утонули вместе с танками. 12 февраля безрезультатные атаки продолжались, и к утру 13 февраля в 1-м ОТБ осталась всего дюжина боеспособных машин. Тем не менее, рота 1-го ОТБ в составе восьми БТ продолжала участие в наступлении 138-й дивизии, поддерживая её 554-й стрелковый полк. Благодаря ей советской пехоте удалось-таки овладеть восточными и юго-восточными скатами неприступной прежде высоты «Безымянная», за что пришлось заплатить еще четырьмя подбитыми и одним сгоревшим танком. Кроме того, на исходном рубеже перед атакой осколком был ранен начальник политотдела 1-й бригады полковой комиссар Колынский. Таким образом, в ходе наступления 9–13 февраля единственный боеспособный танковый батальон 1-й бригады, 1-й ОТБ, фактически «сточился» под ноль.

Тем временем предпринимаемые с 11 по 13 февраля попытки 113-й дивизии взять высоту 38,2 успеха так и не принесли. 679-му полку удалось лишь достичь юго-восточных скатов и закрепиться там. 1-я бригада, словно «пожарная команда» 10-го корпуса вновь была переброшена к злополучной высоте, чтобы помочь 113-й дивизией овладеть ей. Теперь главной ударной силой бригады должен был выступить 167-й мотострелковый батальон, до сих пор не принимавший непосредственного участия в боях за высоту. Во взаимодействии с подразделениями 513-го и 679-го стрелковых полков 113-й дивизии батальону предстояло взять злополучную высоту. Левее должен был наступать 252-й стрелковый полк 70-й дивизии. Понятно, что для успешной реализации замысла, между штабами 113-й и 70-й дивизий, а также 1-й бригады необходимо было как минимум установить хорошую связь и провести совместное обсуждение предстоящей атаки. Увы, времени для этого просто не хватило.

Для поддержки своего батальона Иванов выделил сразу 26 бронированных машин: шесть танков артгруппы бригады, пять БХМ-3, шесть БТ-7, а также девять БА-10 бронероты 202-го разведбата. Неудивительно, что именно он стал «локомотивом» очередного штурма высоты. 13 февраля прибывшей группой под руководством начальника оперативного отдела штаба бригады, командиров штаба, 167-го батальона, артгруппы и 6-й роты боевого обеспечения была проведена рекогносцировка местности. Задачей было изыскать удобный исходный рубеж в районе высоты «Груша» и маршруты скрытого подхода к нему, установить наиболее удобное направление для атаки на высоту 38,2. К сожалению, судя по дальнейшим событиям, со своей задачей рекогносцировочная группа справилась откровенно плохо.

Финское командование к этому времени смирилось с потерей позиции «Карху», но высоту 38,2 продолжало упорно удерживать. Буквально накануне командование дивизии передало в подчинение 10-му полку 5-й самокатный батальон в полном составе, а 3-й батальон 11-го полка вывело в резерв. При этом 5-й батальон сменил на передовой измотанный недельными боями 3-й батальон 10-го полка. Очередную советскую попытку взять высоту противник встречал свежими силами.

С утра 14 февраля 167-й батальон начал выдвижение в район сосредоточения у высоты «Груша». И уже оно ничего хорошего не предвещало. Далее дадим слово батальонному комиссару Гуртовому, временно заменившему выбывшего по ранению Колынского на посту начальника политотдела бригады:

«14.2.40 г в 8.00 вышли в район исходных позиций для наступления, а к 9.40 заняли исходное положение для атаки. Исходные позиции занимались под минометным огнем противника из направления выс. «Огурец».

С началом артиллерийской подготовки (9.55) части находящиеся в исходном положении в районе выс. «Груша» частично были обстреляны артиллерийским огнем своей артиллерии и сильным минометным огнем противника из района выс. «Огурец» и юго-западных склонов выс. 38.2».

В 10.45 роты 167-го батальона при поддержке танков медленно двинулись вперед. Одновременно в атаку перешли подразделения 113-й дивизии, в частности правее наступал 3-й батальон 679-го полка, который по идее должен был взять высоту «Огурец», а левее - батальон 252-го полка. Из известных документов не совсем понятно, куда именно вышел 167-й батальон, упоминается лишь некая поляна у северо-западных скатов. Можно предположить, что к 11.30 батальон вклинился между высотой 38,2 и высотой «Огурец», а под «поляной» подразумевается болото Солкасуо. Как бы там ни было, после этого батальон продвижение временно прекратил, начав прочесывание прилегающего леса и уничтожение засеченных там огневых точек противника. На это ушло два с половиной часа, на к 14 часам батальон был готов штурмовать непосредственно высоту 38,2.

Однако уже на этом этапе стало ясно, что несмотря на поиски рекогносцировочной группой «наилучшего направления атаки на выс. 38,2», её северо-восточный склон был слишком крутым и весь изрыт воронками от артиллерийского огня. Танки БТ и бронемашины взобраться по нему просто не могли, поэтому максимум, на что они были способны - поддержать атакующих огнем с места. Единственными боевыми машинами, способными сопровождать пехоту, что называется, гусеницами, были БХМ-3. Но на этом неприятности не закончились. 3-й батальон 679-го полка вместо того, чтобы, как и было запланировано атаковать правее 167-го батальона, начал смещаться влево и в конце концов перемешался с боевыми порядками мотострелков, оголив их правый фланг и подставив под огонь наступавший левее батальон 252-го полка, который впоследствии понес большие потери.

Тем не менее, в 15 часов 167-й батальон начал взбираться по склону высоты 38,2. Первое встреченное на пути препятствие – два ДЗОТа и около 25 человек финнов – было преодолено с помощью гранат и штыковой атаки. Но всего в нескольких десятках метров от вершины мотострелки наткнулся на основные позиции противника, откуда по нему был открыт сильный ружейно-пулеметный огонь, а фланги контратакованы противником силою до двух взводов с каждого. Бойцы батальона дважды пытались взять позиции противника штыковой атакой, но всякий раз откатывались назад.

Координация между наступающими советскими батальонами из разных соединений не было практически никакой, хотя комбриг Иванов и пытался наладить взаимодействие. Но в итоге его собственный батальон и посланные на поддержку разведчики потеряли связь со штабом бригады. Оставшись без руководства которого, бойцы и командиры начали группами самостоятельно выходить из боя, оставив на достигнутом рубеже красный флаг. В 19 часов командир 1-й бригады отдал приказ отводить остатки 167-го батальона на высоту «Груша».

Плохо организованный штурм обернулся весьма чувствительными потерями 167-го и 202-го батальонов бригады. Они составили 21 человека убитыми, 108 раненными и 23 пропавшими без вести. Финскими противотанковыми пушками был сожжен один танк и еще три повреждены. Вину за неудачу в бригаде практически целиком возложили на штаб 113-й дивизии, который должен был руководить всем действом, но не удосужился хотя бы прислать в штаб бригады уполномоченных лиц для связи. Как результат, отсутствовало взаимодействие не только с 252-м полком 70-й дивизии, но и между батальонами 113-й. По этой же причине отсутствовал резерв, с помощью которого можно было бы закрепить первоначальный успех, достигнутый 167-м батальоном. На неграмотных действиях собственной рекогносцировочной группы и потерю связи штаба бригады со 167-м батальоном внимание предпочли не заострять.

На следующее утро 1-я бригада, сдав высоту «Груша» подразделениям 513-го стрелкового полка была отведена в район расквартирования у северной оконечности Каукярви. Овладеть высотой 38,2 ни 113-й дивизии, ни 1-й бригаде так и не удалось, взятие «Груши» осталось единственным успехом советских войск на этом участке. По злой иронии судьбы, 15 февраля командир 4-й дивизии получил от Маннергейма приказ отводить своих подчиненных с основных позиций. Хотя в районе деревни Кархула ничего путного у 7-й армии не получилось, восточнее соединения 50-го корпуса взломали финскую оборону, вынудив Маннергейма начать отвод всего II армейского корпуса на промежуточную линию. 16 февраля высота 38,2 была оставлена противником.

Ну а 1-ю танковую бригаду впереди ждали другие тяжелые бои. 15 февраля из оставшихся танков бригады была сформирована подвижная танковая группа под командованием Иванова в составе 40 БТ, 5 БХМ-3 и 20 бронемашин, переданных в подчинение 20-й тяжелой танковой бригаде. Группу планировали бросить в созданный частями 50-го стрелкового корпуса прорыв. Однако бросок так и не состоялся. С 21 февраля бригаду вывели в резерв 7-й армии, а в конце месяца её придали 34-му стрелковому корпусу, в составе которого она вела наступление на Выборг и бои в его северо-восточных предместьях, которые продолжались до конца войны.